И третий раз я записалась на сведение татуировки, когда мы с Майком только начали встречаться. В этот раз мне уже ничего не помешало. В назначенный день и в назначенное время я пришла в салон, меня проводили в кабинет к мастеру, усадили в специальное кресло и сказали: «Подождите пять минут, ваш мастер сейчас подойдёт». Я спокойно выждала это время, а когда в кабинет зашёл мастер и приблизился ко мне со специальным аппаратом, я вдруг поняла, что не могу.
Я не могу свести эту татуировку. Вот просто не могу и все. Не знаю, почему.
Я резко подскочила с кресла, надела на себя футболку и, прокричав «Извините, я передумала», пулей вылетела из салона. Я бежала, что есть сил. Ноги, как и сейчас, привели меня на центральный вокзал Бостона, где я купила один билет до Нью-Йорка и уехала, выключив телефон. Я бродила по мегаполису весь вечер и всю ночь. А когда вернулась обратно в Бостон и включила смартфон, обнаружила 10 пропущенных вызовов от Майка и 20 от Ильи. Потом я получила хорошую взбучку от них обоих за то, что уехала без предупреждения.
Вот и сейчас я выхожу из Центрального вокзала Нью-Йорка и просто иду. У меня нет маршрута и нет цели, я двигаюсь, куда глаза глядят. Я не замечаю ничего и никого вокруг, потому что мои мысли сейчас не здесь. Они в Москве.
Я не была дома восемь лет. Первые три года я не приезжала из-за Максима: не хотела его видеть. Хотя папа очень настойчиво меня звал на каждые каникулы. После четвёртого курса я не поехала, потому что защищала диплом и поступала в магистратуру. После первого курса магистратуры не получилось уехать, потому что нужно было поддерживать Илью, у которого тогда погибла сестра. После второго курса магистратуры я поступала в MBA и познакомилась с Майком. После первого курса MBA мы с ним решили поехать в отпуск в Майами и к нему в Чикаго. Поездку в Россию мы запланировали на новогодние праздники. Но снова поехать не получилось: в самый канун Рождества у Майка скончалась бабушка. И снова всю неделю мы с ним провели в Чикаго.
Я бы, наверное, могла поехать этим летом после окончания MBA, но получила работу в крупнейшей строительной компании США — U.S. Development. Она находится в Нью-Йорке, до которого от Бостона три-четыре часа на поезде. Мы с Майком планировали, что я сниму себе тут квартиру, а видеться мы будем каждые выходные. Ведь что такое три-четыре часа на поезде? А на машине и того быстрее.
Получить место в этой компании было очень сложно. У них была всего одна вакансия в интересующем меня отделе антикризисного менеджмента, а желающих ее занять — 105 человек. Они выбрали меня.
За эти восемь лет у меня не было ни одной проигранной битвы. Сначала я была лучше ученицей на своём потоке, потом на своём факультете, а затем и во всем Гарварде. Лучшие компании США — не только строительные — с удовольствием приглашали меня на летние стажировки, а затем слезно просили прийти к ним работать после окончания учебы.
Но у меня была одна конкретная цель — работа в U.S. Development. Эта компания по какой-то причине не сотрудничала с Гарвардом, у них больше были налажены связи с Колумбийским университетом, из которого они и набирали основную массу своих новых сотрудников. Но мне удалось обойти 104 выпускника Колумбийского университета и получить оффер от антикризисного отдела U.S. Development.
С отцом я виделась два-три раза в год, когда он приезжал в Америку. В какой-то момент он уже перестал звать меня в Россию. До сегодняшнего дня. В висках до сих пульсируют его слова:
«Максим женится. Нужно, чтобы ты приехала на свадьбу»
«Пора возвращаться домой. Ты нужна мне в компании»
Готова ли я к возвращению? Я не знаю...
Ноги сами вывели меня к Бруклинскому мосту. Я смотрю с него на воду и открывающийся пейзаж города и вспоминаю свой школьный выпускной, когда мы с Максимом стояли на моем любимом Патриаршем мосту.
Я вру, когда говорю, что вспоминаю Максима только при взгляде в зеркало на татуировку. Еще я вспоминаю его каждой ночью, когда просыпаюсь в холодном поту. Прошло восемь лет, а он до сих пор мне снится. Сны все примерно одинаковые. Некоторые из них повторяются. Какие-то я видела еще тогда дома, перед отъездом в Америку и нашим с ним расставанием.
Чаще всего мне снится сон, в котором я подхожу к Максиму, а он говорит, что не знает меня. Еще я часто во снах вижу рядом с ним девушку. Ее лицо от меня всегда скрыто, но общий образ почему-то кажется знакомым. И несколько раз повторялся сон, который я видела, когда мы с Максимом ездили на Волгу.
Я захожу на кухню в «Золотом ручье», а там стоит он. Я приближаюсь к нему и вижу на безымянном пальце его правой руки обручальное кольцо. Беру ладонь в руку и пытаюсь снять с пальца кольцо, а оно так плотно сидит и все никак не хочет сниматься.
Чувствую, как слезы градом стали скатываться по моему лицу. Я словно снова возвращаюсь на семь лет назад, в тот свой день рождения до прихода Ильи ко мне домой. Снова каждой клеточкой своего тела чувствую предательство Максима. Абсолютное, жестокое, беспощадное предательство. Когда сегодня тебе клянутся в вечной любви, а завтра вычеркивают тебя из своей жизни.
Интересно, он хоть раз думал обо мне? За все эти долгие восемь лет я ему хотя бы раз приснилась?
Закрываю глаза и представляю его лицо. До сих пор помню каждую черточку, каждую ямочку. Да, у меня получилось сфотографировать Максима в своей голове. У меня получилось сделать то, чем я занималась каждую проклятую бессонную ночь, — увековечить Максима в своей памяти.
Я научилась жить дальше. Илья действительно вытащил меня с самого дна. И в какой-то момент мне удалось стереть с себя прикосновения и поцелуи Максима. Мне удалось больше не засыпать и не просыпаться с мыслями о нем каждый день. Я похоронила в себе все воспоминания о сводном брате, закрыла их в сундук на десять замков, а потом скинула его на дно океана. У меня получилось, я смогла.
Тогда какого черта мне сейчас так больно???
Я ухожу с моста и снова иду, куда глаза глядят. Кажется, начинается дождь. Через пять минут он перерастает в ливень. Холодные капли хлестают меня, но я даже не чувствую этого. На моем лице дождь смешивается со слезами, наверняка вся тушь уже стекла по щекам. Я иду по Times Square, дождь усиливается, люди торопятся спрятаться под каким-нибудь навесом. У меня нет зонта и я не ищу укрытия. Я промокла до нитки, кроссовки уже наполнились водой. Но мне все равно, я не замечаю этого.
Ноги выводят меня к небоскребу Empire State Building. Покупаю билет и поднимаюсь на смотровую площадку. Из-за дождя людей на ней сейчас нет. Ливень идёт стеной, я подхожу к решетке и смотрю через нее на серый мрачный Нью-Йорк. Слезы все еще катятся по моему лицу, но уже не различишь, где они, а где дождь.
Я прислоняюсь лбом к решетке и беспомощно опускаю веки. Боль такая, будто в сердце вонзают кинжалы. Хочется упасть на землю и свернуться калачиком. А еще лучше прыгнуть с этого небоскреба. Как жаль, что смотровая на нем вся в решетках.
Чувство предательства Максима снова разливается ядом по венам. Перед глазами мелькают картины: наш выпускной, наша первая ночь вместе, наша поездка на Волгу, визит в лагерь, купание у пирса, день рождения его друга. А потом Максим в честь меня делает на сердце татуировку.
