— Как же так вышло, что мы с тобой потеряли друг друга навсегда? — шепчет мне.
Его горячее дыхание обжигает лицо. На улице промозглый ноябрь, погода в Париже не на много теплее, чем в Москве. Я одета в легкое пальто, но даже не чувствую холода. Близость Максима раскалила мое тело до предела.
— У нас все было хорошо, мы любили друг друга и провели вместе самые счастливые два месяца, — тихо начала говорить ему. — Но в день моего отъезда ты сильно вспылил и стал требовать от меня, чтобы я не уезжала. Ты поставил мне ультиматум: или я остаюсь с тобой в Москве, или между нами все будет кончено. После таких слов я тоже вспылила. Вылетела из твоей комнаты, толкнув тебя плечом, и уехала. Мы с тобой даже не попрощались нормально. Но уже в самолёте я остыла и подумала, что ты не мог бросить меня на самом деле, что в тебе просто говорили эмоции. Когда я приземлилась в Америке, я сразу стала тебе звонить. Я думала, что сейчас ты скажешь мне, как сильно меня любишь, и я тоже скажу, что сильно тебя люблю, и мы вместе придумаем способ, как справиться с расстоянием. Но твой телефон был выключен. Потом я спросила у папы, почему ты не отвечаешь, он сказал, что ты поменял номер телефона, и я подумала, что ты решил вычеркнуть меня из своей жизни. — Слезы уже вовсю текли по щекам. Я перевела дыхание и продолжила дальше. — А потом на свой день рождения, когда меня поздравляла твоя мама, я спросила у нее, как твои дела. Она ответила, что у тебя все хорошо, и ты уехал к своей девушке. И в этот момент мой мир рухнул окончательно. Я думала, я умру, Максим. Я восемь лет жила с уверенностью, что ты меня предал. Поэтому я не приезжала. А когда вернулась, подумала, что, раз ты с ней уже семь лет и женишься, значит, любишь ее.
Я замолчала. Максим шумно выдохнул и зажмурил глаза. Ему больно. Очень больно. Мне тоже.
— Отпусти меня, Максим. Я должна учиться жить без тебя дальше. Снова.
Он быстро задышал.
— Я не могу тебя отпустить. Я не вынесу, если рядом с тобой кто-то появится, если ты выйдешь замуж. Я понимаю, что не имею никакого права запрещать тебе с кем-то быть, но я не могу, Кристина... Я так сильно тебя люблю.
— Тогда разведись и будь со мной.
— Я не могу оставить своего ребёнка. Я каждый день прихожу домой и делаю вид, что все хорошо, что счастлив с ней. Но это не так. Мне нужна только ты. Мы же можем с тобой хотя бы видеться иногда?
Я слегка от него отстраняюсь и смотрю в глаза.
— Максим, я не буду твоей любовницей. Ты или мой, или не мой.
На его лице изображено такое сильное страдание, такая боль, что мое сердце просто разрывается.
— Я ухожу, Максим. И я планирую жить дальше. Без тебя.
Я аккуратно освобождаюсь из его рук, разворачиваюсь и иду прямо по тротуару. Я чувствую его взгляд, полный боли, пока не скрываюсь за поворотом.
Глава 13. Несчастные
Вечером того же дня мне прислали расшифровку встречи с французами на русском. Максим их уделал. Во-первых, он скостил цену с 35%-го дисконта, о котором мы с ними договорились ранее, до 38%. Просто за факт умалчивания об иске. Во-вторых, подписание сделки состоится не в конце марта, как мы изначально планировали, а только после решения суда. Таким образом, они сами оплатят свой штраф, если он будет (а, по мнению Максима, однозначно будет), и налоги за этот год.
В целом, все не плохо, вот только неизвестно, когда завершится судебное разбирательство. Время тут играет как в нашу пользу, так и против нас. Если суд затянется до середины следующего года, то мы сэкономим на налогах. Однако мы потеряем время. Илья просто тупо нас опередит и выйдет на европейский рынок раньше.
Вечером следующего дня мы встречаемся в ресторане для неформального ужина. На всякий случай я первая начинаю разговор на английском. Мы еще немного говорим о делах, о компании. Месье Арно клянется и божится, что суд завершится до конца года, и мы завершим сделку, как и планировали, в конце марта. Но, судя по скептической ухмылке Максима, этому не бывать.
Потом разговор медленно перетекает на отвлеченные темы. Жан спрашивает, почему я говорю на английском с сильным американским акцентом. Я отвечаю, что восемь лет прожила в США. Это всех удивляет.
— Где вы учились? — Интересуется месье Арно.
— В Гарварде.
Он одобрительно закивал.
— Мой внук поступил туда в прошлом году.
Я с ностальгией улыбнулась. Я очень люблю Гарвард. И Америку. И сильно скучаю по ним обоим.
А, может, сгонять в Бостон на новогодние праздники? Повидаться с друзьями. Надо предложить Илье.
— А вы где учились, мистер Самойлов? — Спрашивает Арно.
— Начинал в России, а закончил в Швейцарии. В моем российском вузе была программа двойного диплома, последние два года бакалавривата я проучился в Женеве. И там же потом поступил в магистратуру.
— Женева — это же наша французская сторона! Так вот откуда у вас такой хороший французский.
Максим согласно кивнул.
— Вы часто бывали во Франции? — Интересуется Жан.
— Да, довольно часто.
— И где чаще всего?
— В Париже. Люблю Лувр. Особенно шедевр Леонардо да Винчи. Иногда приезжал утренним поездом на него посмотреть, а вечером уезжал обратно.
Я застыла. Максим тем временем безмятежно делает из бокала глоток вина и на меня даже не смотрит. Все остальные за столом моего смятения, естественно, не замечают, поэтому продолжают непринужденную беседу дальше.
— Да, «Мона Лиза» прекрасна. А сколько тайн окутывает эту картину... — выдыхает один из помощников Арно.
— Говорят, «Джоконда» была любимой картиной да Винчи. Чуть ли не единственная, которую он писал с большой любовью, — парирует Жан.
Я хочу провалиться сквозь землю. Вот зачем Максим это сказал? А он вообще это специально для меня сказал или нет? Он-то не помнит, что иногда называл меня еще и своей Мона Лизой. А я ему об этом не говорила. Тогда в кабинете я просто сказала ему, что он называл меня своим шедевром и все. Без каких-либо ссылок на картину.
Наверное, он это все-таки невзначай. Вот только все равно странно приезжать из Женевы в Париж, просто чтобы посмотреть на картину, и уехать вечером обратно. Хотя мало ли какие причуды могли появиться у Максима со временем.
Около 9 вечера мы заканчиваем ужин на вполне дружелюбной ноте. Мы договорились продолжать подготовку сделки, но просто финальные документы подпишем, когда все судебные притензии будут сняты. У гардероба Жан помогает мне надеть пальто и с очень обаятельной улыбкой спрашивает:
— Мисс Морозова, не хотите прогуляться по вечернему Парижу?
Сегодня чуть теплее, чем вчера, а планов на вечер у меня все равно нет. Мой самолет завтра в 20:00, так что еще даже высплюсь. Почему бы мне не прогуляться с ним?
