Я приросла к земле. В голове целый поток сумбурных мыслей. Кузнецов, кажется, сейчас собраннее меня, поэтому он тихо начал, делая к Степановой еще шаг.
— Вик, никто за тобой не придет. Тебе нечего уже бояться. Давай вернемся к твоему сыну?
Она судорожно закачала головой.
— Нет, Егор. Ему нужна другая мать. А я несу для него несчастье. На самом деле мы ведь все несчастны! — Она снова заходится истеричным смехом. — Я несчастна с детства, потому что увидела убийство. Кристина несчастна, потому что любит Максима и не может с ним быть. Максим несчастен, потому что любит Кристину, но тоже не может с ней быть. И ты, Егор, несчастен. Ведь ты тоже до сих пор любишь Кристину. Мы все несчастны!
— Вика, это не так, — я наконец-то нахожу в себе силы говорить. — Немедленно отойди от края.
Но Степанова отрицательно качает головой и подходит к краю еще ближе.
— Нет, Кристин, всё именно так. И я хочу, чтобы сегодня одним несчастным человеком стало меньше.
На этих словах она подходит к краю еще ближе, секунду смотрит вниз и под мой истошный крик «ВИКА, НЕТ!!!!», она срывается вниз.
Глава 14. Мама
Все, что происходит дальше, будто не со мной. Спустя годы, я буду вспоминать этот день, словно я все видела через пелену.
Я бросаюсь к краю крыши вслед за Викой, но Егор успевает крепко меня схватить. Я кричу и вырываюсь из его рук, но он не отпускает. Кузнецов берет меня на руки и быстро уносит с крыши. Пока меня колотит в истерике, он действует быстро и слаженно. Мы спускаемся на лифте к квартире, Егор достаёт из кармана моей шубы ключи и открывает дверь. Миша снова бежит нам навстречу с радостным криком, но видя меня, тут же сильно пугается и тоже начинает плакать.
— Кристина, — Егор трясёт меня за плечи, — попробуй немного успокоиться и взять себя в руки. Мне нужно спуститься вниз.
Я его не слышу. Рыдания накатывают на меня все сильнее и сильнее.
— Кристина, постарайся ради Миши.
Упоминание о ребёнке немного приводит меня в чувство. В этот момент я начинаю слышать его плач.
— Кристина, посмотри на меня, — Егор берет мое лицо в ладони, — ты сейчас должна остаться с ребёнком. А я спущусь вниз. Ты меня поняла?
Я быстро закивала головой.
— Хорошо, — он крепко меня обнимает, целует в макушку и уходит из квартиры.
А я беспомощно опускаюсь на пол и начинаю тихо подвывать. Рядом со мной плачет Миша.
— Крися, вы не купили машинку? — спрашивает меня ребенок.
Я смотрю на него и ничего не понимаю. Какая машинка? О чем он говорит?
Я притягиваю Мишу к себе и крепко прижимаю. Слезы душат.
— Крися, почему ты плачешь?
Я не могу ему ответить. Я не знаю, что нужно сейчас говорить. Да вряд ли сейчас слова смогут выйти из моего горла. Перед глазами стоит Вика, а в ушах звенит ее истеричный смех.
«Мы все несчастны», — пульсируют в висках ее слова.
Я не знаю, сколько я так сижу на полу в прихожей, крепко держа в своих руках ребёнка. Неожиданно дверь распахивается и в квартиру вбегают папа с Егором. Следом заходят полицейские.
Кузнецов поднимает меня с пола, папа берет на руки Мишу. Егор ведёт меня на кухню. Полиция задаёт мне какие-то вопросы. Я им что-то отвечаю. Но они продолжают спрашивать дальше. Кажется, этот допрос не закончится никогда.
Меня всю трясёт, Егор даёт мне что-то выпить. По вкусу похоже на валерьянку.
— Я уложил Мишу спать, — появляется на кухне папа и крепко меня обнимает.
Это все сон. Страшный-страшный сон. Этого не может быть.
— Что с ней? — Выдавливаю наконец из себя и поднимаю глаза на Кузнецова. Полиция уже ушла.
Он опускается на колени возле моего стула и крепко меня к себе прижимает.
— Кристина, — выдыхает мое имя.
— Что с ней? — Повторяю уже более настойчиво.
Он не отвечает, и по его молчанию я все понимаю. Меня снова начинает трясти. Из горла рвутся крики.
В этот момент я слышу, как хлопает входная дверь и на кухню вбегает Максим.
— Кристина, ты как? — он опускается на пол рядом с Егором и берет меня за руку.
Я смотрю на него немигающим взглядом. Кто его позвал?
— Максим, — начинает папа, — допрос уже окончен.
— Черт, я не успел! Все нормально прошло? Они не давили? Не выдвигали обвинений?
— Нет, — отвечает ему Егор, — но, я так понял, будут еще допрашивать.
Максим пытается вырвать меня из рук Егора, но он очень крепко меня обнимает. За всем этим еще наблюдает папа.
— Позвоните Илье, — тихо скулю я. — Я хочу, чтобы приехал Илья.
— Да, сейчас, — отвечает папа и выходит из кухни, чтобы позвонить.
Я все еще будто в трансе. Я не верю, что это произошло на самом деле.
— Как ты тут оказался? — Зло спрашивает Егора Максим. Кузнецов уже от меня отстранился, и они оба поднялись на ноги.
— Я был с Кристиной, когда это случилось.
— И что ты с ней тут делал?
— А тебе-то что?
— Ответь на мой вопрос, Егор.
— И не подумаю. Тебя, кстати, разве не ждёт беременная жена?
— А тебя не ждёт бутылка виски и очередная силиконовая дура?
— Заткнитесь оба! — Зло рычу им.
Они замолкают и оборачиваются ко мне. Максим опережает Егора и садится возле моего стула, крепко притягивая к себе. Я утыкаюсь в его шею и жадно вдыхаю запах.
Запах моего героя.
— Моя девочка, — очень тихо шепчет мне на ухо, — моя маленькая ранимая девочка.
Его голос убаюкивает. Я не хочу сейчас думать о том, что его действительно ждёт беременная жена. Я хочу, чтобы Максим всегда меня так обнимал и успокаивал.
Мой герой.
Я очень жадно прижимаю к себе Максима. Он так же жадно прижимает к себе меня, гладя одной рукой по волосам и спине.
— Моя любимая, — продолжает шептать. Я не знаю, слышит ли это Егор. Но он стоит в стороне и наблюдает с грустью в глазах. Потом он просто выходит из кухни, оставляя нас с Максимом вдвоём.
Он берет мое лицо в свои ладони и смотрит в глаза.
— Кристина, прости... Это я должен был быть с тобой, когда все случилось. Я должен оберегать тебя от таких вещей. Моя девочка, — он целует мое лицо, — я так перед тобой виноват...
Рыдания снова на меня накатывают.
— Максим, — выдавливаю ему сквозь слезы, — я не должна была вас всех бросать. Это все из-за меня.
— Ну что ты такое говоришь. Конечно, нет! Ты тут ни при чем.
