— Я люблю тебя, моя нежная девочка, — прошептал мне.
— И я тебя люблю, мой герой, — ответила ему и провалилась в темноту.
Я проспала всю ночь и половину следующего дня. Когда я проснулась, кошмар предыдущего дня охватил меня с новой силой, но я все же смогла взять себя в руки. Я вышла из комнаты и услышала на кухне тихие голоса. Там были папа с Максимом.
— Как ты, дочь? — Папа встал мне навстречу и крепко обнял.
— Нормально. Что теперь делать?
— Скоро снова приедут из полиции на допрос. Максим будет присутствовать, у него есть корочка адвоката. Также приедут из опеки по поводу Миши...
Я кивнула и села на стул.
— А где Егор и Илья?
— Илья уехал вчера ночью. Егор поехал на допрос.
— Мне тоже надо будет ехать?
— Нет, к тебе приедут сюда. Я договорился. Тебе сейчас будет тяжело куда-то ехать.
Папа делает мне кофе и бутерброд. Я молча ем. Отец и Максим сидят за столом и с грустью смотрят на меня.
— Я связался с Викиным отцом... — начал папа. — Он займётся похоронами.
— А где Миша?
— У него обеденный сон. Я его уложил. Я сказал Викиному отцу про ребёнка, но он не выразил энтузиазма... А Викина мать снова начала пить.
— Ясно...
Дальше мы продолжили сидеть в полной тишине. Я пила уже третью кружку кофе, когда в дверь позвонили. Пришли полицейские и сотрудники опеки.
Папа и Максим зря беспокоились. Допрос прошёл спокойно, мне никто никаких обвинений не выдвигал. Наши показания с Егором полностью совпали, поэтому полицейские довольно быстро поставили вердикт «самоубийство» и ушли.
Максим пошел провожать полицейских, а со мной осталась женщина из опеки.
— У ребёнка есть родственники? — Начала она.
— Да, но они не выразили желания его забрать.
— Тогда нам придется его увезти сейчас. Можете собрать вещи.
Я замерла.
— Подождите. Куда увезти?
— В детский дом определять будем. Ну, раз родственники отказываются его забирать. Мы с ними, конечно, еще постараемся поговорить. В семье все-таки ребёнку лучше будет...
Я молчу, смотря на нее во все глаза. Женщина грустно качает головой и вздыхает.
— С вами мы не можем его оставить. Вы посторонние люди.
— Но я его крестила... Я крестная мама.
— Тем не менее официально вы чужой человек.
— То есть, Миша никак не может со мной остаться?
— Только если официальные родственники откажутся от ребёнка, а вы оформите опекунство или усыновите его. Но это все займёт не мало времени.
Я молчу. Смотрю в одну точку и чувствую, как дрожат мои руки. Женщина меня не торопит. Кажется, она даже искренне сочувствует всему происходящему.
— Я готова, — говорю ей, наконец.
— К чему?
— К усыновлению. Я готова.
— Это не так сразу делается. У вас есть супруг? Какие у вас жилищные условия? Вам нужно будет пройти ряд процедур, по которым комиссия должна будет определить, подходите ли вы на роль приемного родителя...
Я перебиваю ее.
— Супруга нет, жилищные условия прекрасные. Я готова к усыновлению. Сколько это стоит?
— Это бесплатно, но вы должны понимать...
— Сколько стоит, чтобы меня никто не таскал по комиссиям и не трепал нервы, а ребенок все это время жил со мной в безопасности и полном порядке, а не в детском доме? Мы в России в конце концов живем, поэтому еще раз вас спрашиваю: сколько это стоит?
Я смотрю ей ровно в глаза, и она, конечно, понимает о чем я говорю. Она окидывает меня придирчивым взглядом, останавливается глазами на моих серёжках с бриллиантами, на ремне Gucci в джинсах, обводит глазами кухню и наконец кивает головой.
— Все сделаем быстро. Я с вами свяжусь, дайте свой номер.
Я диктую ей цифры, и она уходит.
Когда хлопает входная дверь, я выхожу в прихожую к папе и Максиму. Они на меня смотрят, но ничего не говорят.
— Папа, я усыновляю Мишу.
— Ты уверена? У тебя же еще могут быть свои дети...
— Я уверена.
— Кристина, ты должна будешь стать полноценной матерью. Ты готова к этому? Может, лучше мы с Леной оформим опекунство, и он поживет с нами в «Золотом ручье». А потом, глядишь, Викины родители созреют...
Я перебиваю отца.
— Нет. Я усыновляю Мишу. Ему нужна мать.
В папиных глазах появляются слезы. А я продолжаю говорить твёрдым голосом. Еще никогда я не была уверена в своих словах, как сейчас.
— Я стану Мише матерью, которая ему нужна. И никто из вас никогда и словом ему не обмолвится о том, что я ему не родная. И ты, папа, будешь его любить, как своего собственного внука. И Миша никогда не будет чувствовать, что он на самом деле нам всем не родной.
Отец медлит, но я знаю, что он видит уверенность и настойчивость в моих глазах. Ошеломлённый Максим не произносит ни слова.
— Хорошо, Кристина. Я принимаю твой выбор, — наконец говорит отец.
Я ему киваю и иду в свою детскую комнату, в которой сейчас спит Миша. Когда я сажусь рядом с ним на кровать, он просыпается. Открывает сонные глазки и смотрит на меня.
— Крися, почему ты плачешь?
— Грустный мультик посмотрела.
Он слегка приподнимается на кроватке и смотрит на меня.
— Какой?
— «Король лев». Знаешь такой?
— Нет. Я «Черепашек ниндзя» смотрел. Покажешь мне этот мультик?
— Покажу, — я ему улыбаюсь.
Миша смотрит на меня заспанными глазками, а потом спрашивает:
— Крися, а где моя мама?
Я тяжело сглатываю. А ребенок тем временем продолжает на меня пристально смотреть. Я придвигаюсь поближе к Мише, беру его на руки, крепко обнимаю и шепчу:
— Теперь я твоя мама, Мишенька.
Глава 15. Воспоминания о нас
Мы не улетаем с Ильей на Новый год в Америку. Я не могу оставить Мишу одного на такой долгий срок. У меня теперь есть сын, и не только он должен привыкать ко мне, как к маме, но и я к нему, как к своему ребёнку.
Людмиле Николаевне пришлось прервать свой отпуск и вернуться к Викиным похоронам. Для ее преклонного возраста это слишком большое потрясение. Она то и дело причитала, винила себя в том, что не вовремя уехала. Теперь уже мне пришлось ее успокаивать и доносить, что это был Викин выбор. Никто из нас в нем не виноват.
Викины родители решили ее кремировать, а прах захоронили в семейном склепе. Ее отец был со своей новой женой, которая не на много старше меня. Присутствовала и Викина мать. Когда-то эта женщина была лучшей подругой моей мамы, но сейчас это уже потерянный человек. У нее всегда были проблемы с алкоголем, после гибели моей мамы они усилились. Но потом ей все же удалось вылечиться от зависимости, однако, как оказалось, не на долго. К Мише никто из них интереса не проявил, и я лишний раз убедилась в правильности своего решения.
