И я бы не раздумывая сделал это еще раз.
Я, наверное, уже в раю, раз вижу нас с Кристиной гуляющими по какому-то парку. С нами четверо детей. Двое старших — Миша и Лиза. Хоть моя дочь всего две недели, как родилась, я совершенно точно могу узнать в этой уже подросшей девочке свою дочку.
А вот двух маленьких мальчика и девочку я еще не знаю. Они такие забавные и очень между собой похожи. Оба с большими синими глазами, как у Кристины.
И именно в этот момент, держа Кристину за руку, и смотря на впереди шагающих детей, я понимаю, насколько я счастлив.
Но это счастье очень быстро заканчивается, потому что в ушах начинает что-то противно пикать, и Кристина с детьми медленно растворяются. Мне в глаза ударяет яркий свет, а потом я вижу склонившееся надо мной лицо какого-то мужчины в белом.
— Он очнулся! — Кричит кому-то, и следом ко мне подлетают еще люди в белом.
Свет настолько режет глаза, что я закрываю веки и проваливаюсь в темноту. А когда снова их открываю, вижу лица заплаканных мамы и Оли.
— Максим, ты проснулся? — Склоняется надо мной жена.
Хочу ответить ей, но в горле так пересохло, что не могу выдавить и звука.
— Сынок, пить будешь? — Спрашивает мама и тянется к стакану с трубочкой. Она уже проходила со мной больницы, и знает, что мне нужно.
Чем больше я пью воду, тем лучше проясняется мое сознание. Минувшие события восстанавливаются в памяти моментально, и я прихожу в животный ужас, когда понимаю, что Кристину собирались убить.
— Как Кристина? — Спрашиваю у них.
— С ней все в порядке, — сухо отвечает мама, а Оля еще сильнее начинает плакать.
— Где Лиза? — Обращаюсь к жене.
— С моими родителями. Пришлось оставить ее у них, чтобы я могла быть тут с тобой.
Сделав несколько глубоких вздохов, снова поворачиваю голову к маме.
— Что конкретно произошло?
— На Кристину было организовано покушение. Следователи уже поймали исполнителей, они дали показания на заказчиков. Это конкурирующая с «Капитал-Строем» компания. — У мамы потекли из глаз слезы. — Максим, чем ты только думал? Ты же мог погибнуть! Врачи сказали, что ты в рубашке родился. Пули не задели жизненно важные органы. Но ты потерял очень много крови!
— Но зато я спас Кристину, — тихо говорю ей.
Мать поджимает губы.
— Я люблю Кристину, но все же мой родной ребенок ты, а не она.
— Мам, все в порядке. Не переживай.
Я перевожу взгляд на жену. Ольга тоже вся в слезах, лицо покраснело и опухло. Я смотрю на мать своей дочери и думаю только об одном: как расставался с ней на выпускном, чтобы уйти из этого ресторана с Кристиной. Я отлично помню тот наш разговор. Как будто он был вчера. Мог ли я тогда подумать, что эта девушка будет меня восемь лет обманывать и специально забеременеет, чтобы меня удержать?
Нет, совершенно точно я даже предположить такое не мог. Если бы не Лиза, то я придушил бы Ольгу прямо сейчас. Встал с этой койки, сорвал из рук все капельницы и задушил ее. Но у моей дочери должны быть оба родителя и полная семья, поэтому максимум, что я могу себе позволить, это тихо ненавидеть свою жену, как это было последние девять месяцев.
— Какой сегодня день? — Спрашиваю у них.
— 18 мая. В тебя стреляли три дня назад, — отвечает мама.
Мать и Ольга уходят, а я снова засыпаю. На следующий день ко мне приходят следователи, проводят допрос. Потом приходят другие следователи и снова допрос. Они все спрашивают одно и то же, и я отвечаю им одно и то же.
Вечером того же дня ко мне приезжает Игорь Петрович. Садится на стул и просто смотрит на меня. То ли с грустью, то ли с любовью, то ли с благодарностью.
— Как Кристина? — Я первый прерываю молчание.
— Она в порядке. Спасибо, Максим. Ты спас мою дочь, — и он крепко сжимает мою ладонь.
А я смотрю на отчима и понимаю, что мне нечего ему сказать, кроме упреков и укоров. Он во многом виноват в том, как все сложилось между мной и Кристиной. Я ведь теперь все помню. И то, как в домике на Волге Кристина рассказала мне, что ее отец знает о нас с ней.
— Игорь Петрович, я люблю вашу дочь. Вы ведь знали это всегда?
Он явно не ожидал услышать от меня такое. Замер и уставился на меня во все глаза. А я тем временем продолжаю:
— Я все вспомнил, Игорь Петрович. Весь свой первый год в Москве. И Кристину я тоже вспомнил. И вспомнил, как мы с ней были счастливы. Зачем вы это сделали? Зачем вы разлучили нас?
Он отпустил мою руку и перевел взгляд в сторону.
— Не было такого дня с момента возвращения Кристины, чтобы я не пожалел о том, что сделал. Нет большего наказания для родителя, чем видеть несчастье своего ребенка.
Я больше ничего ему не говорю. Мне нечего ему сказать. Игорь Петрович еще сидит у моей койки какое-то время, а потом молча уходит.
Идут дни. Ко мне кто только не приходит. Мама и Ольга так вообще из больницы не вылезают. Несколько раз жена приносила Лизу. Я могу смотреть на нее часами. Моя маленькая принцесса. У нее все будет, даже полная семья. Хотя больше всего на свете я мечтаю никогда не видеть ее мать.
Приходит и Егор. Мы не виделись и не общались с Нового года.
— Чувак, ты как?
— Жив, — хмыкаю ему.
— Это просто жесть, конечно... В голове не укладывается даже.
— Я рад, что это произошло.
— В смысле? — Вытаращил на меня глаза.
Я поворачиваю на него голову.
— Я все вспомнил, Егор. Весь тот год. — Кузнецов тяжело сглотнул. — Я действительно поступил с тобой ужасно. Это был самый настоящий нож в спину с моей стороны. Я очень долго сопротивлялся своим чувствам к Кристине именно из-за тебя, но в итоге любовь к ней пересилила нашу дружбу. Я ничего не мог с собой поделать. Я любил ее. И люблю до сих пор. И умру за нее, если это потребуется.
Егор отвел взгляд в сторону и задумался.
— Я простил тебя за это, Макс. — Тихо сказал мне через какое-то время. — На самом деле простил, и моя дружба с тобой все эти годы была искренней. Я тоже люблю Кристину до сих пор, но не держу на тебя зла за то, что ты увел ее у меня.
