Я подумал несколько секунд и ответил ему:
— Я тоже тебя прощаю. За то, что ты не говорил мне о ней.
Кузнецов повернул ко мне голову и грустно улыбнулся.
— Спасибо, Макс. Это много для меня значит.
Он пожал мне руку и ушел. А с души упал тяжелый камень. Егор мой лучший друг, несмотря на то, что мы с ним любим одну девушку.
Меня навещают другие мои друзья, мои сотрудники с работы. Ко мне приходят абсолютно все.
Кроме нее.
А у меня каждый раз, как открывалась дверь моей палаты, сердце начинает подпрыгивать от предвкушения, что это Кристина. И каждый раз это не она.
Я снова ее жду, и снова не она. Как и все эти восемь лет без нее.
— Извините, какой сегодня день? — Спросил я однажды у медсестры, когда она меняла мне капельницу.
— 25 мая.
— Спасибо.
Я беспомощно закрыл глаза. Сегодня у Кристины день рождения. Если бы я хоть раз за восемь лет ее поздравил, то все было бы по-другому...
Тянусь к телефону на тумбочке, беру его в руки и еще долго в задумчивости верчу. Потом все же захожу в мессенджер и пишу ей.
«Я опоздал с этим поздравлением на восемь лет. Но лучше поздно, чем никогда.
Моя дорогая сводная сестра, я поздравляю тебя с днем рождения! Желаю тебе удачи и крепкого здоровья, а также исполнения всех желаний и достижения всех целей! Будь счастлива!
Твой сводный брат Максим.
p.s. Если бы я написал тебе эти слова год-два-три-четыре-восемь назад, то все между нами сложилось бы по-другому. Ни разу за восемь лет не поздравить тебя с днем рождения — самое большое сожаление в моей жизни. Прости меня, если сможешь. Я люблю тебя»
Она сразу прочитывает мое сообщение, но ничего мне не отвечает. А я уже даже и не жду от нее ответных сообщений или звонков. Я уже привык к ее абсолютному игнору. И она правильно делает, что хочет оборвать со мной все связи. Я не принесу ей счастья. А делать ее несчастной я не хочу. Не могу больше видеть ее слезы из-за меня.
Приемные часы у меня в больнице заканчиваются в 19:00.
Она приходит в 18:30.
Дверь палаты открывается, и я уже даже не поворачиваюсь, продолжая лежать с закрытыми глазами, будто сплю. Какой смысл поднимать веки, если это все равно не она? Наверное, мама что-то забыла или Оля.
Она делает несколько тихих шагов и, когда уже подходит к моей койке, в нос ударяет запах розы. Я тут же резко поворачиваю к ней голову и открываю глаза. Кристина бледная и без грамма косметики стоит в нерешительности, плотно сжимая в пальцах сумку.
А я так счастлив видеть ее, что тут же расплываюсь в услыбке.
— Ты все-таки пришла... Я так тебя ждал. С днем рождения, моя нежная девочка.
Она слегка мне улыбается и подходит к стулу. Бесшумно садится на него и опускает глаза в пол.
А я не могу на нее насмотреться. Живая и невредимая. Это самое главное для меня. Я тяну свою руку к ее ладони и крепко сжимаю.
— Тебе не следовало этого делать, — тихо начинает она. — Ты мог погибнуть.
— Кристина, я умру за тебя, если потребуется.
Она отрицательно качает головой, продолжая смотреть в пол.
— Это уже не детство, Максим. И мы были не на пирсе с тремя мальчишками года на три-четыре старше. Это были профессиональные наемники. Ты остался жив просто каким-то чудом.
— Кристина, — я сжимаю ее ладонь, — с тобой никогда ничего не случится, пока я рядом.
Я хочу немного поднять ей настроение, поэтому говорю эту фразу. Но она снова качает головой.
— Я несу для тебя опасность, Максим. Все началось с безобидного пирса, а закончилось реальными выстрелами в тебя. И хорошо, если закончилось, потому что если нет, то в следующий раз, спасая меня, ты точно погибнешь.
Я тяжело вздыхаю.
— Кристина, я ни секунды не жалею о том, что закрыл тебя собой. Потому что я не только спас тебе жизнь, но и все вспомнил. — Она резко подняла на меня голову. — Кристина, я вспомнил свой первый год в Москве и тебя. Я вспомнил нас.
Ее глаза тут же налились слезами.
— А какой в этом смысл?
— Смысл в том, что у меня теперь хотя бы есть воспоминания о нас.
— С ними очень тяжело жить...
— Я все эти дни прокручиваю в голове наши моменты, и только это меня и поддерживает тут.
Кристина снова опустила голову, и я понял, что она это сделала, чтобы попытаться скрыть потекшие из глаз слезы.
— Максим, нам нужно оборвать все контакты друг с другом раз и навсегда. Парижская сделка завершена, поэтому нам не за чем больше контактировать. Пожалуйста, услышь меня, — она снова подняла на меня заплаканное лицо. — Мы должны прекратить любое общение. Иначе ни ты, ни я не сможем нормально жить дальше.
Я тяжело вздохнул. Как бы мне ни было больно это осознавать, Кристина права. И она, и я должны жить дальше. У меня дочь, которой я должен обеспечить счастливое будущее, а у Кристины своя жизнь, которую она должна устроить.
— Я просто хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю, — тихо говорю ей, глядя в потолок.
— Я знаю, Максим. И я тоже тебя люблю. Сначала я полюбила тебя в 7 лет, а потом в 17. Пыталась забыть тебя в Америке и в какой-то момент мне это даже удалось. Но стоило мне услышать от отца твое имя, как вся моя жизнь, которую я последовательно выстраивала восемь лет, рухнула. Я люблю тебя, Максим. Но я должна жить дальше. И ты тоже должен жить дальше.
Я ничего ей не отвечаю, потому что к ее словам нечего добавить. Кристина абсолютно права. Мы должны научиться жить дальше друг без друга.
Она уходит так же тихо, как пришла. А запах сладкой розы еще долго витает в моей палате, и я жадно пытаюсь им надышаться.
В последний раз.
Меня выписывают через две недели. Я приезжаю домой и просто тупо каждый день провожу с Лизой. На работу я решил пока не выходить. Нет ни сил, ни желания. Справятся и без меня. К тому же хочу провести побольше времени с дочкой. А то Оля не каждый день ко мне с ней приходила.
С женой я продолжаю вести себя, как ни в чем не бывало. Все девять месяцев ее беременности я притворялся любящим и заботливым мужем. Продолжаю делать это и сейчас. Хотя после того, как я все вспомнил, становится намного тяжелее. А однажды я уже просто не выдержал.
— Оля, я все вспомнил, — заявил ей во время ужина.
У нее из рук выпала вилка.
— Что вспомнил?
— Свой первый год в Москве, наш 11 класс. Вспомнил, как расстался с тобой на выпускном. В общем, вспомнил все, о чем ты мне умолчала.
Она тяжело сглотнула и опустила глаза в тарелку. А я тем временем продолжил:
