На помощь со стороны Порт-Артура Василий, знакомый с характеристиками Фока и Стесселя, на самом деле особо не рассчитывал и начал работать над устранением паровоза с насыпи «подручными средствами».
Один из броневагонов на «Кулибине» был во Владивостоке забит пироксилиновыми шашками, пожарными шлангами и детонаторами, с помощью которых Балк планировал провести операцию по деблокированию фарватера базы, а также наладить в крепости производство примитивных противопехотных фугасов и мин, благо ящиков и шрапнельных пуль на роль поражающих элементов там имелось в достатке. Теперь часть этого с кровью выцарапанного с флотских складов Владивостока добра придется угробить на «расчленение» блокирующих путь паровоза и вагонов.
Василию вспомнилось, какую сцену устроил ему Петрович, которому «доброжелатели» донесли, что лейтенант Балк вывез со складов флота весь запас пожарных шлангов. Ну кто мог подумать, что у адмирала Руднева были планы удвоить количество пожарных шлангов на всех кораблях? Хоть бы предупредил заранее, а так пришлось сначала выяснять, кто, что и кому должен, причем на повышенной громкости, а потом и поделиться…
С другой стороны, объяснение со вторым лицом в государственной иерархии прошло на бегу, совсем не так, как было запланировано.
Но если за безопасность самого Михаила он теперь был относительно спокоен, то судьба его бронедивизиона сейчас висела на волоске. Стоит только японцам организоваться и начать полномасштабное наступление до завтрашнего вечера, и придется взрывать ВСЕ поезда со всем грузом и драпать в пешем порядке.
Надо будет потом в Артуре, если доживем до него, смонтировать на первой платформе кран помощнее или хотя бы лебедку с выносной балкой. Век живи – век учись…
До полуночи Василий успел отправить роты и полуроты на выбранные им позиции для оборудования опорных пунктов, выслать четыре дозора казаков в направлении возможного появления японских войск и обернуть паровоз парой шлангов со взрывчаткой – фейерверк отложили до рассвета. Ночь прошла в снятии с бронепоездов пулеметов и скорострелок Барановского и в перетаскивании всего этого богатства на спешно готовящиеся позиции.
* * *
Утром его ждал первый приятный сюрприз – со стороны Артура потянулся куцый ручеек подкреплений. Первой подошла полурота, еще позавчера бывшая полнокровным батальоном. Она была с полдороги развернута Михаилом. Командовавший ею штабс-капитан выглядел взвинченным и хмурым.
На вопрос не спавшего ночь Балка «что же заставило православное воинство прекратить драп и возвернуться» он, не представляясь, холодно ответил, что, когда его ставят перед непростым выбором, он выбирает меньшее зло.
– А конкретнее?
– Видите ли, лейтенант, когда на рапорт о готовности держаться я получил приказ Фока «всем полкам дивизии отходить к Артуру на линию фортов» вместе с приказом полковника Третьякова, запрещавшим мне остаться на позиции, где полегло три четверти моей роты, и поручавшим арьергардное охранение отступления полка…
Под занавес – личная просьба наследника престола Михаила Александровича, который галопом проносится мимо: «Всех, кто меня уважает и кому не безразлична судьба России, прошу вернуться на перешеек, где найти и поддержать бронедивизион „Варяг” – я, как смог, попытался выполнить все.
Отправил тяжелых раненых с сопровождением к Артуру, легкораненым и слабосильным с лейтенантом Ивойловым поручил осуществлять их арьергардное охранение, двигаясь к крепости, а сам с наиболее боеспособными солдатиками и остатками боеприпасов батальона вернулся. Не совсем понимаю, правда, откуда вы тут с великим князем вообще взялись и тем более почему он приказал мне вам во всем подчиняться… Так что насчет драпа вы, наверное, погорячились, лейтенант… Но в любом случае какие будут приказания?
– Балк Василий Александрович. Прошу не обижаться, капитан, я был неправ. Простите.
– Владимир Евгеньевич Коссовский… Принимается. Рад знакомству… Вам, наверное, тоже не просто пришлось, сквозь строй-то?
– За броней оно все полегче. Да и не пешком. Поэтому почти без потерь. Люди у вас до предела измотаны, как я вижу. Сначала бой, марш к Артуру, потом, с полдороги, обратно… Первое: давайте всех по вагонам, найти там места потише и выспаться. И второе: давайте по сто, за знакомство. А вам и в медицинских целях необходимо – усталость чуток снимет, – проговорил Балк, с улыбкой отвинчивая крышку фляжки.
– Спасибо… В самый раз. «Шустов»?
– Он, родимый. Теперь, если не возражаете, мы прогуляемся до ближайшего опорного пункта. Я вам покажу ваши позиции, их как раз сейчас оборудуют, познакомлю с нашими офицерами и представлю приданных вам пулеметчиков.
– У вас с собой пулеметы?! Сколько? И до какого пункта мы прогуляемся, простите?
– До опорного, это как кость в скелете обороны. А по пулеметам – на каждый корабль первого ранга по паре приходится, в смысле – приходилось. Кораблей таких во Владивостоке сейчас семь, а толку от пулеметов на них в морском бою – ноль. Плюс со складов. Плюс армейцев в городе подразоружили, – разъяснил Балк, – да с Питера успели почти две дюжины прислать. Итого мы в Артур везли сорок три пулемета Максима, причем на облегченных станках, что наши умельцы во Владивостоке придумали, сейчас увидите – занятная штука. Правда, при прорыве пять повреждены, точнее, четыре просто заклинило, сейчас ремонтируются. А один и правда того, восстановлению не подлежит, сбит с бронеплатформы шрапнелью. Патронов к ним – вагон почти. Но все одно, нам бы еще народу поболе, и с артиллерийской поддержкой БеПо – нас так просто не сковырнуть.
– Богато, однако, флот живет. У нас только восемь «максимов» было. В ходе боя три были разбиты, а два испортились. Потому, наверное, японцы нас за день и сбили с позиций… Только хватит ли сейчас здесь одних пулеметов? Как вы рассчитываете в чистом поле остановить две или три дивизии японцев, которых поддерживают под три сотни орудий? У нас кроме полнокровного полка было почти шестьдесят стволов артиллерии и прекрасно оборудованная инженерами позиция с возвышенностью в центре. Держались восемь часов, пока нас по флангам не обошли. Хорошо хоть, артиллеристы большую часть своих пушек подорвать перед отходом смогли. Вывозить их нам было не на чем. Только полевая батарея с уцелевшими двумя орудиями и выскочила…
– Было всего двести орудий с прислугой у японцев, Владимир Евгеньевич, и правда было… Но мы при прорыве немного пошалили, – плотоядно усмехнулся одной стороной рта Балк, и повидавшему кое-что на своем веку штабс-капитану почему-то от этой усмешки стало немного не по себе. – Два десятка полевых орудий стояли в виду насыпи, и за их уничтожение я вам ручаюсь. 120 миллиметров на суше – вещь очень серьезная. Особенно если с немецким фугасным снарядом. Да и пулеметный огонь, он, знаете ли, на дистанции прямого выстрела как метлой сметает. Что мы там наворотили огнем артиллерии по пушкам на сопках и за ними – одному Богу известно, времени посылать казаков на проверку не было. Судя же по тому куцему обстрелу, которому подвергались мои БеПо, боеприпасов у японцев тоже почти не осталось. Все, что имели под руками, на вас отгрузили…
