– Меня, безусловно, не затруднит, – усмехнулась ему в лицо великая княгиня, – только облегчать вам задачу по придумыванию подходящей к моменту лжи я, пожалуй, не буду.
Для начала хотелось бы услышать вашу версию беседы, в которой вы угрожали моим племянницам столь чудовищной кончиной – наганы, штыки, кислота… И заодно было бы интересно узнать, почему после этого мой брат не приказал вас казнить или хотя бы посадить в крепость? И если вас не затруднит, я бы хотела услышать ваш рассказ прямо сейчас. Заодно, любезный младший лекарь с «Варяга», вы расскажете мне, как это вы не только попали ко двору, но и каким Святым Духом за неполных три дня стали властителем дум моего дорогого Ники… Не желаете ли проследовать за мной?
Вадик явственно почувствовал, как эта молодая и весьма привлекательная дама взяла его за глотку. Или за рога, что в данном случае одно и то же. Надежда на не слишком высокий уровень ее интеллекта – как же живуч стереотип «баба-дура» – рухнула с хрустальным звоном возводимого на песке воздушного замка. Оставалось лишь тянуть время, чтобы успеть сперва проконсультироваться с Николаем и попросить его унять свою столь неожиданно активную сестренку.
– Простите, но как я, скромный офицер, могу позволить себе удалиться прямо посреди бала? И с вами, лицом августейшей фамилии, к тому же – замужней дамой?
– Знаете, господин Банщиков, вы меня опять удивили, – широко раскрыла глаза Ольга Александровна, – вы или законченный лжец и циник, если позволяете себе столь утонченно надо мной издеваться, или вы и в самом деле единственный из присутствующих в этом зале нескольких сотен человек не в курсе, что мой брак – это пустая формальность.
Глаза Вадика в ответ открылись столь неестественно широко, что великая княгиня поняла необоснованность своих обвинений. На одно лишь неуловимое мгновение, прогнав прежнюю настороженную сосредоточенность, по ее лицу скользнула легкая, грустная улыбка. Тронула щеки мягким румянцем, отразилась затаенной печалью в задумчивых карих глазах… И каким-то непостижимым образом опустилась на сердце Вадима невысказанной, исподволь вползающей в душу тревогой…
Уже несколько мягче Ольга продолжила:
– Если вы и вправду пытаетесь заботиться о моей репутации, большое спасибо, Михаил Лаврентьевич. Но… дело в том, что мой муж давно сделал наш брак фикцией. Однако это все не имеет значения… Я должна вас предупредить, что если вы надеетесь, что, добравшись до Ники, сможете уговорить его меня приструнить, боюсь, тут у вас, увы, ничего не получится. Я его младшая и любимая сестра. Скорее он мне сам объяснит, по какому поводу вы посмели накричать на своего государя и почему он по этому поводу ничего не предпринял. Так что давайте лучше вы сами мне все расскажете, честно и прямо сейчас…
Вокруг проплывали пары, плавно кружась в ритме вальса и отрезая все мыслимые и немыслимые пути к отступлению. «Все. Пора сдаваться…» – понял Вадик, вновь взглянув в безжалостно красивые, лучистые глаза, в которых неожиданно сверкнула искорка лукавого торжества, приправленного деланой ленцой кошки, чьи коготки уже прочно держат мышь. И взгляд этих глаз беспощадно говорил: «Шах. И мат…»
Переигранному по всем статьям Вадику не оставалось ничего, кроме как последовать за сестрой императора всероссийского в уютную комнату, где он и был немедленно подвергнут подробному и тщательному допросу, в итоге которого «раскололся» полностью…
И… неожиданно, после долгого и бурного объяснения, доктор Банщиков приобрел в лице великой княгини весьма ценного союзника. Лед ее первоначального настороженного недоверия был сломан окончательно, когда Вадим вспомнил о маленькой тайне, которую знала лишь Ольга Александровна и ее венценосный брат.
Еще задолго до переноса, в связи с какой-то форумной заморочкой, связанной с деятельностью генерал-адмирала и его влиянием на молодого царя, Вадим «по диагонали» пробежал ее мемуары, увидевшие свет в 1960 году. Его поразило тогда откровение Ольги Александровны о том, что в результате тщательного соблюдения норм придворного этикета во время официальных застолий детям Александра III приходилось зачастую вставать из-за стола впроголодь! В связи с чем и произошел этот курьезный случай.
Каждый ребенок из Дома Романовых при крещении получал золотой крест. Крест этот был внутри полый и наполнен пчелиным воском. В воск помещалась крохотная частица Животворящего Креста. И вот однажды, после очередного такого мероприятия, наследник престола был так зверски голоден, что открыл свой крест и проглотил все его содержимое! Потом ему стало очень стыдно, но признался Николай только сестре, добавив, что это было «аморально вкусно». Только они двое знали об этом детском секрете императора…
С тех пор ежедневные посиделки Банщикова с Николаем проходили при неизменном и деятельном участии великой княгини. И с каждой неделей Вадик все больше укреплялся в мысли, что окажись на российском престоле эта весьма неординарная, умная и волевая женщина, революция, пожалуй, не состоялась бы и без участия «гостей из будущего». Увы, введенная в России Павлом Петровичем система наследования оставляла для женщин семейства Романовых лишь теоретически микроскопические шансы на большую корону…
* * *
Когда однажды вечером речь зашла о возможности посылки на театр боевых действий гвардейских частей Петербургского гарнизона, Ольга Александровна не только сразу поняла необходимость и целесообразность данной меры, она мгновенно нашла аргументы, которые не приходили в голову самому Вадику.
– Ники, гвардия – это не только твои лучшие войска. Это еще символ твоего присутствия. И доказательство того, что ты самолично заинтересован в том, как идет эта война, отправив в бой лучших из лучших. Даже простое присутствие в штабах и войсках гвардейских офицеров, вхожих ко двору, несомненно, положительно подействует не только на солдат и офицеров, но и на генералов. Они будут опасаться, что все их неудачные решения дойдут до ушей самого императора, а это крах карьеры. И они будут более вдумчиво относиться к своим прямым обязанностям. А что до того, какой именно полк первым послать – я шеф Гусарского Ахтырского Ее Императорского Величества великой княгини Ольги Александровны полка? Вот, как шеф, я и прошу высочайшего дозволения моему полку отправиться к месту боевых действий. Может, тогда ты и остальную свою гвардию отправишь.
– Оленька, но это очень серьезное решение. Необходимо тщательно все взвесить, решить, где именно и какие гвардейские части смогут принести максимальную пользу. Но если ты настаиваешь насчет ахтырцев… Хорошо. Давай начнем с твоего полка…
Примерно через месяц конная гусарская лава, неожиданно вылетев из-за покрытого гаоляном холма, изрядно вырубила остановившуюся на привал походную колонну японского пехотного батальона. Однако с наскока сломить боевой дух почувствовавших вкус победы под Тюренченом солдат армии Куроки им не удалось. Увы, господа гусары были еще плохо знакомы с реалиями современной войны и понесли тяжелые потери. Как от винтовочного огня опомнившейся и шустро рассредоточившейся пехоты, так и от шрапнелей, которыми замаскированная японская батарея сопровождала их отход с поля боя.
