На следующий день спешащий по коридору дворца Вадик неожиданно столкнулся с великой княгиней. И не узнал ее. Одетая в угольно-черное платье, с черной же шляпкой над мертвенно-бледным лицом и красными глазами, она вполне органично смотрелась бы в современной Вадику готской тусовке, вот только ее мертвенная бледность была натуральной.
– Ольга Александровна! Что с вами? На вас же лица нет…
– Это рок… Это моя несчастная судьба…
– Господи, да что случилось?
– Все зря, Михаил… Все напрасно… Сначала мой «муж», – явственно выделила кавычки голосом Ольга, – в брачную ночь убегает играть в карты со своими «мальчиками»… Потом, стоит наконец-то появиться любимому человеку, как я сама, САМА отправляю его на смерть, всего-то через год после встречи… Он настолько хотел быть со мной во всем, что сам напросился на перевод в «мой» полк. Он вполне мог бы остаться в Питере, адъютантом моего мужа, но он хотел быть со мной во всех моих начинаниях, а не просто «быть со мной»! Господи… Какой смысл теперь жить мне?..
В тот день патриотические российские банкиры остались без подсказок, а отправка во Владивосток скорого поезда с затворами новой системы для восьмидюймовок «Рюрика» была отложена на три дня.
Николай, не дождавшись своих главных советников для ставшей уже традиционной ежевечерней беседы, велел их немедленно разыскать, но посланные во все укромные уголки дворца на поиски пропавших слуги вернулись с известием, что «великая княгиня заперлась у себя в покоях и не отвечают, а господина Банщикова нигде найти не удалось…»
В ту ночь он впервые остался в спальне Ольги. Но именно «остался», ничего более. Если бы кто-нибудь из прежних московских знакомых «доктора Трефа Вадика» узнал, что он провел ночь в комнате молодой и привлекательной женщины и не сделал никаких попыток «вступить в близкий контакт третьего рода», они бы не поверили.
Само его прозвище «Треф» происходило вовсе не от карточной масти, а от английского принципа трех F: find them, f**k them, forget them. Но – иные времена, иные нравы. И если уж на то пошло – иной, экстерном повзрослевший и поумневший Вадик. Во многом, возможно, благодаря Михаилу Лаврентьевичу Банщикову и его несколько иным жизненным установкам.
В ту ночь он испытывал к Ольге лишь сострадание и сочувствие. Остальные чувства пришли позже, постепенно. Он просто согревал ее ладони своими и слушал. О том, что такое жизнь великой княгини, при «голубом» муже картежнике. О том, что большинство знакомых рассматривает ее как способ ускорения карьеры или источник денег. О ее чистой и, как это ни смешно звучит для замужней женщины, целомудренной любви к молодому офицеру, который был позавчера убит в Маньчжурии шрапнельной пулей в голову. О том, что даже траур по нему она открыто носить не может, только как траур по всем погибшим в ее подшефном полку…
Наконец под утро, выговорившись и выплакавшись, она смогла уснуть…
Однако следующие несколько дней Вадику было не до утешений.
* * *
На столе перед Вадимом лежали только что доставленный выпуск «Таймс» трёхдневной давности и копия свеженькой ноты, вчера выданной британским послом МИДу в Петербурге. Содержимое практически не отличалось:
«…Русские крейсера своими немотивированными действиями в районе Средиземного моря и в других местах интенсивного судоходства ставят под угрозу деятельность английских предпринимателей. Фактическое распространение Россией боевых действий Русско-японской войны на весьма удалённые от Японии театры вынуждает Британию принять ответные меры.
В связи с изложенным правительство Великобританской империи не намерено дольше терпеть в своих водах боевые корабли обеих держав. Контроль за соблюдением воюющими сторонами правила 24 часов в водах империи будет предельно ужесточён, а отпуск из британских портов угля воюющим сторонам ограничен.
В настоящее время Парламент готовится к рассмотрению вопроса об особом порядке прохода через Суэцкий канал для коммерческих судов враждующих сторон и возможности такового прохода для их боевых кораблей.
Правительство империи призывает остальные страны последовать примеру Британии – не потворствовать входящим в их порты боевым кораблям и не продавать ни боевым, ни коммерческим судам высококачественный уголь…»
– Интересно, что вы по поводу всего этого демарша думаете, Михаил Лаврентьевич, – в задумчивости просматривая списки офицеров, раненых и убитых в ходе боев в Маньчжурии, спросил Николай.
– Скользкие мерзавцы не смогли найти более изящной формы заявить, что российским кораблям путь в Суэц закрыт. Естественно, и вспомогательным крейсерам тоже. Безобразов вчера телеграфировал, что готов к форсированию канала и ждет только подхода Беклемишева, который сейчас у Бизерты. Все рассчитали четко, это они умеют…
Подонки. Однозначно подонки…
Ведь если здраво рассуждать, ваше величество, то наши в Средиземном и так ведут себя более чем по-джентльменски. Достаточно сказать, что лишь «Хемпшир» попался «Донскому» с кандачка. И догадались же они складировать снаряды для больших пушек Того в отдельном трюме, сверху ничем практически не прикрыв. Но все остальные призы – и «Вилль де Брюге», и «Сэр Ланселот», и «Саксония» – исключительно по наводке нашей разведки и с бесспорной контрабандой. «Ньюкасл» теоретически Вирениус мог бы и не топить. Но контрабанда была бесспорная. Чего стоят одни только замки 305-миллиметровых пушек! Да и попсиховали они, ожидая его неделю почти у самого Сингапура…
Нет. Конечно, весь вой начался после «Рокола». И хотя Добротворский и рапортовал, что попали они в него случайно, не все там чисто, по-моему… Конечно, англичанин пытался удрать, ведь «Донской» гнался за ним четыре часа. До Мальты всего ничего оставалось. И действительно, навстречу бежал английский крейсер! Да и не топил намеренно этот пароход Добротворский. Сам он затонул, после того как выгорел начисто. Слава богу, что решились на досмотр уже горящего судна. Ведь если бы не найденные коносаменты на груз, адресованный в Кобе, а там была коллекция контрабанды из химикалий, огнепроводного шнура, машинного масла, деталей для паровых машин от Хамфрейса – подшипники, котельные трубки, – нас бы иначе как пиратами и не величали просвещенные мореплаватели. Да и не только англичане.
Однако они и без этого для японцев расстарались. Ведь лоцманскими и таможенными формальностями всегда можно время прохождения канала довести до трех-четырех суток. И потребовать интернирования «нарушителя правила 24 часов». В общем, как «Ваканду» с «Оккупадой» продавать, так это не открытое пособничество японцам, а как заставить портовые власти Суэца работать честно, так это помощь русским, – кратко и емко резюмировал Вадик содержание прочитанной статьи в беседе с царем. – Или что-то тут не так, Николай Александрович? Ведь мы всё равно с германскими угольщиками броненосцы во Владивосток приведем. Хоть вокруг Африки. И они это понимают. Но в чём же тогда подвох? Не в призыве ли ко «всем остальным странам»? Но из этих остальных на историческом маршруте русских броненосцев почти сплошные французские владения. Не сторговались ли окончательно союзнички у нас за спиной? Не ускорилось ли формирование Антанты?
