Обследования корабля водолазами подтвердили худшие опасения – бортовые отсеки на протяжении почти двух третей длины корпуса были забетонированы, а клинкеты и вентили клапанов затопления повреждены так, что любые попытки их закрытия в штатном режиме исключались. За прошедший месяц все тяжести, которые можно было снять с броненосца, были уже на берегу, сейчас водолазы с помощью взрывов пытались обеспечить возможность извлечения деталей машины и котлов. Однако все до сих пор предложенные и рассмотренные способы окончательного извлечения «Фусо» упирались в необходимость потратить на это еще месяца три-четыре, которых у артурской эскадры просто не было.
Степан Осипович прекрасно понимал: то, что случилось в итоге третьей атаки японских брандеров – это практически катастрофа. Да и итоги ночного боя у Бидзыво не выглядели утешительно. Так, лишь временная отсрочка приговора. А еще «Диана» и «Бобр»… Царствие небесное всем погибшим… Надо было все-таки ограничиться массированной минной атакой, поддержанной «Новиком» и «Аскольдом». Теперь же, получив неожиданный урок во время ночной вылазки наших крейсеров, впредь Того подобного уже не допустит. Стянув к Бидзыво свои главные силы, он обеспечит за эти месяцы и подвоз мощных армейских резервов и осадных гаубиц. Первые постараются отжать защитников перешейка к крепости, а вторые после этого в несколько дней безжалостно перетопят наши запертые в гавани корабли.
У Руднева, пусть и с вступлением в строй обоих «итальянцев», маловато силенок для прямого противостояния с Камимурой, так что помешать доставке новых солдат и орудий для армии генерала Оку он не сможет. И, скорее всего, Всеволод Федорович был прав, когда на совещании в Мукдене попросил у Макарова и Алексеева отдать ему на усиление «Баян». Ведь не рискнул Того в марте десантировать армейцев, когда Руднев неожиданно вывел в море четыре своих лучших броненосных крейсера. А зная, что у него их целых шесть, вообще бы побоялся в Бидзыво высаживать армию Оку? Эх, всего наперед не угадаешь…
Но ведь в тех условиях идея не усиливать владивостокцев, а, наоборот, забрать у них «Богатыря» и оба трофейных броненосных крейсера по завершении ими боевой подготовки, выглядела предпочтительнее! Перехватить прорыв этих трех быстроходных кораблей в Артур у японцев вряд ли бы получилось. После этого артурская эскадра могла бы помериться силами со всем Соединенным флотом, а тем временем трио «больших фрегатов» и «Варяг», действуя каждый в паре со вспомогательным крейсером-угольщиком, способны были парализовать торговлю неприятеля, оперируя у восточного побережья Японии. К сожалению, план этот не учитывал только одного – успеха японской заградительной операции.
Конечно, «Баяна» можно было бы отправить во Владивосток и сейчас. Но, во-первых, Вирен попортил-таки себе борт, протискиваясь мимо затонувшего «Фусо» при возвращении от Бидзыво, чем обеспечил своему кораблю пару недель ремонта. А во-вторых, остаться без единственного броненосного корабля, способного входить и выходить из Артура, Макаров просто не мог себе позволить. Одним словом, Степану Осиповичу было от чего психануть. И ведь, по большому счету, виноват-то во многом сам, что греха таить.
А тут еще «приятные» новости о балтийских подкреплениях: англичане закрыли Суэц, а французы мило присоединились к ним с этими «жесткими» 24 часами. Как теперь будут выкручиваться находящийся в Средиземке Безобразов и идущий на соединение с ним Беклемишев, пока не понятно. Вирениус с Егорьевым вынуждены из Ван-Фонга уйти. Им теперь даже советом не поможешь. У первого впереди прорыв к Владивостоку вокруг Японии, у второго – крейсерство у микадо на «заднем дворе». О долгожданном ударе армии Куропаткина для деблокады крепости тоже нет никаких известий…
Одно к одному: не понос, так золотуха, как говорится.
* * *
Отпустив инженеров в очередной раз подумать до утра, командующий засел за расчеты еще одного варианта – подрыва скального грунта в проходе и последующего расширения его землечерпалками. Напряжение потихоньку спадало, уступая место усталости. Два черновика расчетов отправились в корзину для бумаг. Наконец можно было подводить итог: цифры не радовали. Как по затратам взрывчатки, так и по времени. Опять маячат те же самые месяца три-четыре. Непозволительно много. А что если… И в этот момент в дверь постучали:
– Степан Осипович! Простите, ради бога, что беспокою, но здесь к вам настоятельно просится лейтенант Балк. Он только что прибыл с перешейка.
– Василий Александрович?
– Так точно, Степан Осипович. Он самый.
– Проси, проси… Здравствуйте, Василий Александрович! Здравствуйте, дорогой! Ну-ка, дайте-ка я на вас сначала погляжу поближе, а то после рассказов великого князя Михаила Александровича я почти что уверовал – во флоте русском служит кто-то из эпических титанов древнегреческих! – приветствовал козырнувшего и замершего по стойке смирно почти в дверях Балка вице-адмирал. Выйдя к нему из-за стола и тепло пожав руку, Макаров внимательно оглядел несколько удивленного таким приемом Василия. А затем с улыбкой продолжил, поводя обшлагом кителя по краю стола:
– Да-с… А вы, однако, вроде бы из обычного теста сделаны. Замечательно! Слава богу, что такие офицеры у нас подросли… Да не смущайтесь, молодой человек, не смущайтесь. Присаживайтесь-ка поближе… Значит, прямо с поезда, с перешейка… И Кедров, конечно, стращал, что адмирал сердитый и всех подряд разносит? – в глазах Степана Осиповича зажглась лукавая хитринка. – А и правильно сделали, что сразу зашли! Ведь по делу же? Мне Михаил Александрович рассказал, что Всеволод Федорович поручил вам кое-какие идейки мне про брандер этот передать. А это тот вопрос, который нам откладывать на потом никак нельзя. Но задержка ваша у Цзиньчжоу вполне извинительна… Кстати, наши артиллеристы и из дивизии генерала Кондратенко, охотники, к вам туда уже подошли? Вот и славно. Но перед тем, как вы мне доложите, что контр-адмирал Руднев предлагает нового по сравнению с идеями Кутейникова, Вешкурцева, Щеглова, Свирского и остальных всех наших инженеров… – сделав ударение на букве «о», с улыбкой продолжал Макаров, – хочу сначала предложить вам с дороги перекусить чем бог послал, я тоже пока что не ужинал. Вернее, не обедал… Так что совместим приятное с полезным. Не откажетесь со мной потрапезничать, Василий Александрович? Вот и ладно. И, пожалуй, от коньячка – понемногу – не откажетесь, верно? Вижу же – устали. Да и мне, честное слово, сейчас грамм сто не помешают. День совсем безумный выдался. Считайте себя сегодня моим гостем, хорошо? Ночь на дворе, так что без чинов и прочего, договорились?
Степан Осипович заговорщически прищурился и, достав откуда-то непочатую бутылку «Шустовского», пододвинул на середину стола. Пока Василий, изрядно удивленный столь неформальным приемом, соображал, что бы это значило – все же он имел дело с адмиралом, а не с Петровичем, и вот так, запросто, чокаться со ЗДЕШНИМ адмиралом – это все равно что пить с командармом из ТОЙ жизни, – Макаров успел извлечь из правой тумбочки стола маленькие граненые стаканчики и вазочку с монпансье.
– Стало быть, давайте за наше знакомство, Василий Александрович… Закусывайте, закусывайте. Мы сейчас Михаила Александровича попросим, он нам еще чего-нибудь вкусненького принесет. И хлебушка ржаного обязательно.
