— Ну, вы меня поняли, спасибо за чаёк, — поблагодарил дядя Вова и вышел из кабинета. На пороге чуть притормозил и добавил: — Петров, напечатай всё, что сейчас сказал.
— Иди, самородок, работай, — отпустил меня Илья. — Почитаю на досуге твои опусы.
Я и пошёл, после погрузился не столько в свою писанину, как в размышление о тех процессах, что происходили в стране. Быть одним из винтиков грустно. Спасибо, Владимир Петрович прислушивается, но насколько он может применить полученные данные, вопрос спорный. Надеюсь, что информации по фунту стерлингу найдут применение.
Инфляция по доллару тоже была, правда, менее значительная. А ведь именно этой валютой СССР оказывал «братскую интернациональную помощь» коммунистическим партиям Запада. И будет платить миллиарды до самого развала Союза. Удивительное дело, почему те коммунистические организации тратили деньги и никакие налоговики и финансисты не обеспокоились их источниками доходов. Не верю я, что в 70-х в той же Америке была плохо поставлена налоговая служба. И тем не менее миллионы долларов «растворились» или пошли на непонятно какие дела.
Невольно мне припомнилась информация о вливании денежных средств во французскую компартию. Чего стоит коммунистка Марина Влади!
Сослуживцы, с которыми я делил кабинет, мою задумчивость расценили по-своему. Отчего-то решили, что я получил такой нагоняй, что вопрос о моём выдворении из отдела практически решён, по этой причине устраивать мелкие пакости в отношении меня стало в порядке вещей. То бутылёк клея заменят на такой же, но высохший, то ножницы спрячут, и тому подобное. Словно не взрослые люди, а выпускники детского сада. С утра в курилке соберутся, что-то обсудят, помимо новостей, и давай мне козни строить.
Три дня я терпел, потом всё же решил разобраться.
— Товарищи, а что у вас было по боевым искусствам? — как бы между делом поинтересовался я. — Так кулаки чешутся морды набить, но субординация не позволяет. Никто не желает со мной устроить спарринг по самбо или дзюдо?
— Ты, стралей, не наглей, — хохотнул своей рифме Нечаев. — Вылетишь из отдела в два счёта.
— Понял, со спортом у вас не очень, — ответил я и сел строчить нормальный такой донос. Как говорится, с волками жить — по-волчьи выть.
Илья мою писюльку почитал, что-то там на ней отметил и кивнул, подразумевая, что принял мой опус к сведению. И уже на следующий день меня отсадили в отдельный кабинет, поручив разбор совершенно других документов.
В воскресенье у бабушки, поедая пироги, мы с Ильёй обсудили эту тему. Ему, оказывается, тоже несколько штук докладных на меня принесли. Я ж всё ещё комсомолец, взносы плачу регулярно и высчитываю без обмана. Другой вопрос, что они у меня отличались каждый месяц. Союз художников выплаты производил по известной только ему схеме. О моих доходах начальству известно, а вот комсоргу — нет. Когда я ему почти полтинник отслюнявил, он не сразу понял, что это за один месяц. Бдительность проявил, «накатал телегу». Рассказывать, что это от Малого театра за портрет Елены Николаевны Гоголевой, я не стал, но такой специфический коллектив стукачей начал немного напрягать.
Повезло, что начальство отселило меня, а после нагрузило сверх меры и думать о пустяках времени не осталось. Со сверхсекретными документами я дела не имел, но с грифом «секретно» пришлось поработать.
В начале октября по агентурным каналам из Чехословакии пришло донесение о том, что ЦРУ завербовало в Колумбии советского дипломата. По имеющимся данным, этот человек получил кодовое имя Trigon, то есть треугольник. Сам документ я не видел, но получил письменное распоряжение отсортировать всех сотрудников по возрасту и датам возвращения их в СССР. Список из семидесяти человек мне был предоставлен, доступ к анкетам тоже. Увидел я нужную фамилию, как только дошёл до буквы «О». От волнения даже пальцы задрожали. Подчеркнул нужное имя и отправился к Илье Андреевичу.
— Александр Дмитриевич, — прочитал он и издал звук, напоминающий рычание льва.
— Мы за ним следим уже три месяца. Пока безуспешно, — напомнил я. — Кандидат экономических наук, спортсмен, не курит, не пьёт, тщательно следит за своим телом. Это ещё одно подтверждение того, что уже есть на него.
— Обоснование подготовь, каждого человека из списка в любом случае проверь. Всякое бывает, вдруг это другой, и у нас не один, а два предателя, — распорядился Илья.
Насчёт того, что появился новый завербованный агент ЦРУ, никто не сомневался. У нас имелся другой документ о том, что в конце 1974 года обнаружен ранее неизвестный канал радиопередач, захватывающий Москву и область. Аналитики нашего отдела предположили, что сеансы могли начаться раньше, чем нужный человек вернулся в СССР, это известный приём, чтобы отвлечь внимание от конкретного человека.
Работу с документами я продолжил. Добросовестно отсортировал всех, кто вернулся из Колумбии за последние два года. Согласно имеющимся фактам, произошла утечка информации, касающаяся переговоров в Женеве. Эти переговоры по ограничению производства ядерного вооружения велись с 1972 года, но договорённости так и не были достигнуты. Кто-то сливал американцам сценарий советской стороны. Из всего списка, что мне дали, только три человека имели доступ к Женевским документам и подходили по другим параметрам.
Агент Trigon в их число попал. Настораживало и привлекало к себе внимание то, что Александр Дмитриевич, вернувшись из Колумбии, отказался от нескольких выгодных предложений и остался работать на должности с более низкой зарплатой, чем он мог иметь, зато с доступом к секретной информации. Но наблюдение требовалось организовать за всеми. Отчёты по первым двум фамилиям я перепечатал и с этими данными направился к Илье.
— Снова у нас на этого Тригона ничего нет, — озадачился он. — Будем продолжать наблюдение.
Наружное наблюдение — долгая и кропотливая работа. Начнём с того, что связываются с завербованными агентами не каждый день, а то и не каждый месяц. Да и предателю получить действительно важные сведения не так-то просто. Не шлёт он посылки заокеанским друзьям каждую неделю. Поди поймай такого «на горяченьком».
Ситуация с Тригоном выглядела запутанной ещё и по той причине, что он, будучи работником МИДа, официально считался ещё и внештатным сотрудником КГБ. Обычная такая практика вербовать осведомителей. Конкретно этого человека вербанули в то время, когда он был простым референтом МИДа и только надеялся, что ему повезёт попасть за границу.
Первое подозрительное шевеление возле Александра Дмитриевича случилось тогда же, в начале октября 1975 года. На всякий случай наружники присматривали за парковкой, где иногда стояла «Волга» объекта. Машина, удачно припаркованная под фонарём, поздним вечером хорошо просматривалась. Появившийся со стороны полноватый мужчина выглядел пьяным. И всё бы ничего, но этот «пьяница», не удержавшись на ногах, облокотился на «Волгу». Всего пара секунд, и он двинулся дальше.
Спустя некоторое время одна из групп подошла к автомобилю, чтобы зафиксировать чуть приоткрытое стекло передней дверцы. А за тем «артистом Больших и Малых театров» выдвинулись другие наблюдатели, доведя его точнёхонько до улицы Вавилова, где были квартиры американцев, проживающих в Москве.
