И собственно, до конца года о Тригоне больше никаких подозрительных донесений не поступало. Он простыл, заработав серьёзную пневмонию. Позже оформил путёвку и уехал в санаторий. Наружное наблюдение 7-е управление сняло. Зря, конечно, но доказать что-то я не мог, к тому же работы хватало и без этого.
В аналитический отдел стекалась всевозможная информация контрразведки. У меня дополнительно имелось задание по Великобритании. Генералу было интересно посмотреть, что я могу выжать из данных собранных официальным путём. «Ножницами» я уже не работал, но еженедельные отчёты просматривал. Спрогнозировал, что международный валютный фонд предоставит Великобритании заём (на самом деле помнил из истории такое), и собственно, больше ничего.
Зато по событиям в Москве поступало, на мой взгляд, много лишней информации, такие как доставка в посольство США замороженных продуктов из европейских магазинов. Ящики с замороженными овощами и соками выгрузили прямо во дворе посольства. Также перед какими-то большими приёмами из Германии в Москву привозили нечто экзотическое (цитрусовые, авокадо, свежий перец). Порой сами работники посольства делали заказы в Хельсинки, и продукты раз в две недели доставляли в посольство. Интереса ради я взглянул на перечень продуктов и цены. Нехилая накрутка за свежие овощи с поставкой в зимнюю Москву. Два кочана капусты (наподобие китайской) стоили девять долларов, ореховая паста по пять долларов за банку и так далее. То есть представляете, какой шёл тотальный контроль за иностранцами?
Любое посещение американцами ресторанов тщательно отслеживалось и проходило через наше управление. Попасть в рестораны американцы могли только по предварительной договорённости (иначе могло не быть свободных мест), имея при себе соответствующий документ. Обычно на это же время соседние столики оккупировали замаскированные работники КГБ. Давать чаевые иностранной валютой не запрещалось, но официанты не имели право их брать. Если такие инциденты случались, то это тщательно расследовалось.
Другая забавная информация была связана с автомобилями. Многие американцы, уезжая на работу в СССР, отправляли контейнеры с личными вещами, продуктами (их разрешено было пересылать до девятисот килограммов) и машинами. Среди которых были «Вольво», «Мустанги» и прочие модели, не рассчитанные на суровую русскую зиму. Кто посмышлёнее, приобретал «Жигули». В одном из документов писалось, что некая Марта Петерсон купила нашу отечественную модель оранжевого цвета. Наружное наблюдение отметило удобство слежения за таким ярким автомобилем.
Те, кто не учёл русских морозов, пытались подражать «аборигенам». Очередное донесение зафиксировало курьёзный факт. Некий работник посольства, насмотревшись на то, как наши мужики прогревают двигатели паяльными лампами, решил перенять опыт. Отчего-то лично наблюдать за прогревом он не стал, а удалился домой. И выскочил на улицу, лишь когда загорелся соседний автомобиль.
Американцы, эти серьёзные дяденьки и тётеньки, работающие в посольстве, в первое время своего пребывания в Союзе, вели себя словно дети малые. В мороз могли выйти без шапки, за что сразу получали советы от бдительных советских граждан. Пользоваться общественным транспортом толком не умели. Разве что на метро разъезжали с восторгом и удовольствием. Мне и самому московское метро середины 70-х нравилось.
Нет толкучки, нет духоты, вентиляция справляется с тем объёмом подачи воздуха, на который она рассчитана. А стоимость проезда в любом транспорте смехотворная. В Москве его много и разного.
Самих иностранцев в Москве середины 70-х было в разы меньше по сравнению с моим временем. Наблюдение велось в основном за представителями посольства. Особенно если это была капиталистическая страна. Второе главное управление, специализирующееся на контрразведке, тщательно отслеживало контакты. Позже сложится такое общественное мнение, что КГБ следило чуть ли не за каждым жителем страны. Безусловно, такого не было. Просто имелось огромное число осведомителей. Особенно в творческой среде писателей, актёров и музыкантов.
Этих вербовали по линии 5-го управления. Чаще всего под конкретного человека. Доносить на своих коллег от осведомителей не требовалось. Мало ли что люди могли сболтнуть в ходе общения. Комитетчиков больше интересовали связи с иностранцами и родственники за границей. Ещё один интересный момент, если представитель творческой интеллигенции отказывался, то повторно его уже не вербовали, но некоторые козни КГБ мог устроить. Пример тому — кинокарьера Гурченко, которая в своё время отказалась стать осведомителем.
Чисто из любопытства я хотел бы покопаться в архивах 5-го управления, но, увы, приходилось возиться с вероятными шпионами. Что-то, конечно, перепадало и нашему управлению. Так я с удивлением прочитал служебную записку о том, что в декабре 1975 года в своей новой квартире на Кутузовском проспекте Владимир Высоцкий принимал зарубежных гостей из Австрии. Это были телевизионщики, снимавшие фильм «Дети улицы театров».
Упоминание об известном актёре навело меня на мысль посетить спектакль с его участием. На «Таганке» я давно не был. Видел всего один спектакль с Высоцким. Написать Владимиру Петровичу о наркомании Высоцкого? Если истории о том, что артист был завербован КГБ, верны, то моя подсказка должна сработать. Опять же это мои предположения. Ходили слухи, что именно комитетчики были заинтересованы в том, чтобы Высоцкий подсел на иглу. В общем, я своё «озарение» предоставлю, а там уж как решит генерал. Сам я к Высоцкому точно не пойду. Не поймут меня. Вдруг за шизофреника примут и стуканут по инстанциям?
Новый 1976 год встречали привычной компанией — мои дед с бабушкой, Илья и я. Дед был плох, с кровати не поднимался. Хрипел, жалуясь на боль в груди. Пробыли мы у них недолго и уехали через час после полуночи. Илья забросил меня в мастерскую и, ещё раз поздравив, уехал к себе. Первого января я бездельничал, подъедал то, что бабушка дала с собой, смотрел телевизор. Вечером показали премьеру фильма «Ирония судьбы или с лёгким паром».
Второго числа снова вернулся на службу и погрузился с головой в дела.
А пятого января умер дед. На работе я взял несколько дней отпуска, Илья подписал мне его без вопросов. Сам он пришёл в день похорон. Пытался меня поддержать и успокаивал бабушку. Для ветерана, имеющего столько ранений, дед пожил неплохо. Но несильно это знание помогало. На поминках я пытался заглушить свою боль и выпил неприлично много водки.
— Илюха, — обнимал я старшего друга. — Ты не понимаешь… не понимаешь… — заплетающимся языком пытался что-то объяснить. — Он же для меня был чуть ли не единственным родным человеком в этой жизни. Любил деда как своего.
Илья слушать мои бредни не стал, загрузил в свой автомобиль и отвёз в квартиру. Сам не остался, но утром я обнаружил на столе бутылку кефира, как послание от него. Промучился полдня головной болью, вылакал кефир, сходил ещё за двумя бутылками. К обеду уже оклемался, напился кофе и стал вспоминать, чего наболтал в предыдущий день.
Память возвращалась частично. Ни разу за свою жизнь в этом времени я не позволял себя подобного. А ведь нас в школе КГБ учили, как пить и не напиваться. Есть такие штучки у комитетчиков. Секрет простой — до начала попойки употребить любые антациды. Самый доступный — это пищевая сода. Активированный уголь тоже подойдёт. Есть ещё дорогой и мало кому доступный метод: за два дня до серьёзной попойки начать употреблять йодосодержащие продукты: мидии, кальмары, креветки, фейхоа. Благодаря этому щитовидная железа выбросит в организм значительное количество гормонов, способствующих нейтрализации алкоголя.
