Никогда.
Ни в кого.
Ни за что на свете.
Гремит музыка, для всех остальных вечеринка продолжается. Но наш столик обступают организаторы аукциона, а при виде амбалов из охраны мой покупатель скептически задирает одну бровь.
Прости, парень, но сначала мы должны убедиться в твоей платежеспособности.
Лана тоже здесь. Перехватывает мой взгляд, и я легко качаю головой.
Впервые вижу этого мужчину.
В голове проносятся варианты, кем он может быть? Видела ли я его лицо на билбордах, фильмах, журналах? Где? Не может быть, чтобы он нигде не мелькал. Или может?
Обычно, я загодя просматриваю списки гостей и не жду неожиданностей. Таких, как этот красавчик, почти два метра ростом, с широкими плечами и подогнанным под его фигуру костюмом, явно сшитым на заказ.
Тетушка Лана покинула свой пост и спустилась в зал, и сейчас она, а не Ким показывает незнакомцу дорогу в кабинет, где он подпишет все необходимые документы. Я иду последняя, хотя — эй, ребята! Вообще-то это за меня вывалили просто огроменную кучу денег.
В кабинете первым делом перед мужчиной оказывается контракт. Никому из нас не нужны неприятности и судебные исков. Пусть подпишет, если согласен заплатить, а еще если сделал это по собственному желанию и без принуждения.
Хотя лично я сомневаюсь в его адекватности.
Такому, как он, не нужно покупать женщину на вечер. Даже Лана, показывая, в каких местах он должен поставить свою подпись, наклоняется ниже, чем должна. Есть в его взгляде такое, отчего ты начинаешь пульсировать в нужных местах, а к щекам моментально приливает кровь.
Незнакомец обхватывает своими длинными пальцами шариковую ручку и изящно и легкомысленно расписывается, даже не проглядев все пункты контракта.
А ведь я помню, как однажды мы просидели несколько часов, когда наш победитель вызвал адвоката, чтобы тот прочитал контракт, и только потом он дал свое разрешение.
Даже очень богатые мужчины не готовы так легко расставаться с деньгами.
А наш победитель слишком самоуверенный, горячий, порывистый, отчаянный. Надеюсь, эти деньги у него действительно есть?
Вижу, как Лана пытается его разговорить, но он отделывается только несерьезными и односложными ответами. Самой длинной его фразой были слова про «три миллиона». Не спорю, это хорошая фраза. Всегда хочу слышать только такие.
— Теперь мы вас оставим, — щебечет Лана. — Чтобы сделать заказ, если вам что-то понадобится, достаточно просто позвонить. Мы тут же вам все доставим. Обсудите пока дальнейшие действия на эту неделю. Как только нам переведут первую часть суммы, вы сможете покинуть наше гостеприимное заведение.
Лана делает паузу.
Надеется, что мужчина все-таки назовет свое имя, и она пробьет его хотя бы в гугле, пока я останусь запертой с ним в этой комнате.
Один на один с мужчиной, о котором я знаю только то, что мои коленки превращаются в желе рядом с ним. Так себе перспектива.
Но щедрый незнакомец молчит.
Лана не настаивает. Не в ее праве давить. Любой клиент эскорт-агентства может сохранять анонимность, если он этого хочет.
Ким подмигивает мне, вздернув большие пальцы к потолку, а после они все покидают кабинет.
Я знаю, что должна делать дальше — первым делом нужно разрушить эту гнетущую тишину, за которую ни один мужчина точно не даст ни цента. Натягиваю дежурную улыбку и подхожу к бару.
— Еще виски?
Он кивает.
Может, он немой?
Или не говорит по-английски, а единственные слова, которые он знает, это «три миллиона». Тогда понятно, почему он не стал читать контракт.
Тогда первого транша на счета агентства просто не будет, потому что нас обдурил какой-то залетный лягушатник из Франции.
Набираю виски на два пальца и добавляю два кубика льда. Ровно столько было в том стакане, что остался у него на столе в зале, а моя работа — подмечать такие детали.
Протягиваю ему напиток, и прикосновение идеальных пальцев бьет меня током.
Градус в теле поднимается, а его касание отзывается истомой, так что даже тонкое платье кажется лишним.
Он принимает от меня виски с благосклонной легкой улыбкой. Как должное. Так ведут себя люди, которые привыкли к обслуживанию.
Он делает глоток, откидывается на спинку бархатного дивана и смотрит на меня снизу-вверх. Я все еще стою перед ним, хотя он сидит, и это нормально — на следующие семь дней я принадлежу ему. Но я из эскорта, а не шлюха с панели. Для кого-то нет разницы, но для меня — она огромна.
— Что еще я могу для вас сделать?
Он не просил переходить на «ты», а я не имею право делать это первой.
— На колени.
Это первые слова, которые я от него слышу. Не могу сдержать кривой улыбки, которую тут же стираю со своего лица. Нельзя играть с хищниками, если хочешь выжить.
Что ж. Его словарный запас на английском куда шире, чем я думала.
— Секс со мной не входит в ту стоимость, что вы заплатили, сэр. Перечень цен за услуги интимного характера входят в отдельный тариф, но прежде всего, вам нужно мое личное согласие на этот шаг.
И именно этим я отличаюсь от обычной шлюхи, у которой никто не спрашивает, хочет ли она отсосать в подворотне или нет. Секс со мной стоит отдельных денег, а еще я должна дать на него свое согласие.
Он не выглядит шокированным. Уже хорошо.
Не каждый мужчина может стойко принять тот факт, что три миллиона только что были заплачены за мою компанию. Я видела всякое. Этот стойко сносит удар.
Он снова молчит. Только смотрит на меня в упор.
— Я знаю нюансы, Жаклин, — медленно произносит он. — Я просто попросил тебя сесть ко мне на колени. Это ты ведь можешь сделать?
Если он хочет сыграть со мной в Санта Клауса, то я готова рассказать у него на коленях, какой плохой девочкой я была в этом году.
Глава 4
Просто так сесть к нему на колени я, конечно же, могу.
Технически, это не секс, а мы оба все еще в одежде. Даже за обычный тариф ему позволено касаться меня, если мне самой это нравится. Только раньше это не было тарифом за три миллиона зеленых. Ох, Джеки!
В этом и есть различие между элитным эскортом и шлюхами на трассе. Чувства последних никого не волнуют, как и то получает ли она настоящее удовольствие от процесса, а еще вернется ли живой от клиента. Если нет — сама виновата.
Эскорт обеспечивает мою безопасность и защиту. Хотя никто из девочек не защищен от насилия, которое нельзя исключать, когда продаешь себя в руки незнакомого мужчины.
