Он шипит и вздрагивает.
— На иглоукалывание я не подписывался!
Чарльз убегает, но недалеко. Продолжает наблюдать, и я решаю, что со спиной мы от греха подальше закончили. Чарльз находит забытый бантик и вроде бы тоже забывает про нас и наши странные игры.
Грант переворачивается на постеленную для него чистую простынь, и по потемневшим глазам сразу понятно, что сеанс массажа можно считать завершенным. Пора переходить к десерту.
— Можно мне тоже масла?
Переливаю в его ладонь немного, а он второй рукой стягивает с меня халатик. Обводит ладонью мою грудь, пропускает между пальцев сосок. А потом приподнимается и целует вторую. Не отпускает ни на мгновение, только гладит, тянет, прикусывает и обводит пальцами.
— Я еще не закончила… — выдыхаю вместе со стоном.
Хотя массаж и закончен, наша игра только начинается.
— Ты можешь продолжать, — разрешает он, сдергивая с себя полотенце.
Зачаровано смотрю, как подрагивает кожа живота, когда я поливаю ее тонкой струйкой масла. Эту порцию я специально не грела в ладони, пусть будет контрастно.
Мои прикосновения скользящие, дразнящие, сжать сильнее не получается никак. Могу удивлять только скоростью движения ладони. Масло позволяет двигать рукой очень быстро, хотя и убивает трение, но сейчас дело и не в нем.
Пальцы Гранта безошибочно находят самые чувствительные точки на моих бедрах. Я откидываюсь назад, позволяя ему ласкать травмированную кожу. Для меня эти касания ощущаются куда острее, чем прикосновения между ног. Это доверие, о котором другим мужчинам не следовало и мечтать.
— Сегодня ты сверху, — шепчет он. — У меня больная спина.
Перекидываю ногу и медленно опускаюсь. Позвоночник простреливает возбуждением, а низ живота наливается тяжестью. Упираюсь руками в его грудь, надеясь, что он не станет вставать или обнимать меня.
Грант не двигается.
Только сморит из-под полуопущенных ресниц.
Хорошо.
Его пальцы снова ложатся на мои бедра, и я начинаю двигаться. Сначала медленно, раскачиваясь, дразнящими движениями доводя его до хриплой истомы. Грант неосознанно начинает отвечать бедрами, желать большего. Потребность в сильных глубоких толчках растет с каждой секундой, усиливая наше желание.
Я опускаю его ладони себе на ягодицы и шепчу:
— Помоги мне.
Он подхватывает меня под бедра и насаживает на себя, а меня прошивает словно током. Я выгибаюсь, хватая раскрытым ртом воздух. Царапаю его грудь, хватаюсь за плечи, чтобы удержаться. Он врезается в мое тело, заставляя всю меня вздрагивать только от ударов его бедер.
— Кричи… Давай!…
Он с жадностью следит за каждой моей эмоцией. Даже немного приподнимается. Это опасно, сигнализирует та часть моего мозга, что не дает мне отключиться полностью. Но я не могу попросить его прекратить. Поменять позу. Я так близка к финишу, так сильно дрожу в его руках, что все-таки кричу.
Он еще сильнее впивается в мои бедра пальцами и его частые-частые движения безупречны. Идеальный ритм, который возносит меня на небеса в два счета. И я снова кричу, срывая голос. Хватаю воздух ртом и вздрагиваю, распадаясь на атомы во второй чертов раз за считанные минуты.
Он насаживает меня максимально глубоко, и его имя срывается с моим губ стоном:
— Адам…
И вдруг я слышу ответ.
Сквозь бешеное биение собственного сердца и пульсирующий шум крови в ушах, слышу тихое хриплое пораженческое:
— Джеки…
Волосы на теле встают дыбом. Вся кожа моментально покрывается мурашками. Глаза снова щиплет, а в легких не остается воздуха.
Грант отпускает меня, и я падаю на него, тяжело дыша. Касаюсь лбом его влажной груди, прижимаюсь ухом и слышу такое же громкое сердцебиение в его груди, как и мое собственное, которое колотит меня изнутри как лихорадка.
Джеки, Джеки... Не будь дурой, Джеки. Вот что он должен был сказать вслух.
Ведь нам остался последний день.
Глава 32
Этой ночью я опять вскакиваю с кровати, срывая голос от крика. Утирая холодный пот со лба, натыкаюсь взглядом на Чарльза, который с недовольным видом поднимается с моей подушки и укладывается ниже.
Так вот из-за кого я стала задыхаться во сне, так что дали знать о себе старые кошмары. Пятнадцать килограмм шерсти решили, что это отличная идея спать у меня на лице. А заодно и придушить меня во сне.
Тогда же дверь спальни с грохотом распахивается, и на пороге появляется Грант.
— Опять кошмары? — только и спрашивает он.
Хочу сказать, что ничего страшного, ошибка вышла, можно уходить, но вместо этого беру и киваю. А потом зачем-то еще и всхлипываю.
Грант бесцеремонно сбивает Чарльза в изножье кровати, взбивает подушку и садится на кровать, вытягивая ноги.
— Ложись. Я буду рядом.
Осторожно укладываюсь на самом краю кровати. Даже дышать боюсь в полную силу, только вслушиваюсь в его дыхание. Матрас прогибается. Это Чарльз, включив обаятельного трактора, идет напролом к хозяину, уворачивается от его руки и всем весом наваливается на мою спину. Грант тихо матерится сквозь зубы, поднимает кота и укладывает с другой стороны. Но чтобы с другого края было место, Гранту нужно придвинуться вплотную ко мне.
Грант немного подвигается.
Я аккуратно подвигаюсь тоже. Незаметно. Аккуратно, почти бесшумно.
Пара чертовых дюймов даются так тяжело, будто тело разбито параличом. Кожа на спине вспыхивает от прикосновения к его горячему телу. Он все еще пахнет моим маслом, хотя и принимал душ после.
Грант недолго сидит, потом он все-таки медленно вытягивается рядом. Наверное, боится разбудить. Или спугнуть.
Только довольный Чарльз тарахтит еще громче, ведь треть кровати теперь принадлежит только ему.
Пялясь в темноту, дышу вполсилы. Пусть решит, что я сплю и уходит. Ведь так он поступил в прошлый раз. Когда у него еще была своя спальня. Он так близко, что вся моя правая половина тела сейчас загорится.
Но, видимо, сказываются ночи на неудобном диване.
Грант засыпает первым. Его дыхание становится медленнее и глубже. Это вынужденная ночевка, утешаю себя. Она ничего не значит. Просто жалко человека.
А потом он наваливается на меня, почти как Чарльз, поворачивается на бок и обнимает.
Прижимает к себе, повторяя очертаниями своего тела мое. Щекочет дыханием щеку. Забываю, как дышать. Кожа к коже. На нем только мягкие спортивные штаны. На мне тонкая ночнушка.
Аккуратно накрываю его ладонь на моем животе. Перехватываю длинные пальцы с осторожностью сапера, собираясь аккуратно вернуть его руку назад. Спать-то ладно, но обниматься-то разве обязательно?
