Югославы начали интересоваться Дальним Востоком еще до раскола со Сталиным, когда искали связи с местными коммунистическими партиями. Так, к примеру, Тито в начале 1948 г. послал в Калькутту черногорского революционера и поэта Радована Зоговича и Владимира Дедиера на заседание II Конгресса КП Индии. Это был только внешний предлог их миссии. У них было тайное задание подобраться к Мао Цзэдуну, который в то время еще боролся за власть в Китае, и связаться с антиколониальным движением в Индонезии
[1621]. После провозглашения независимости Индии и Индонезии и после победы китайских коммунистов интересы Белграда на Дальнем Востоке умножились, правда, из-за столкновения со Сталиным получили несколько иное содержание. Поскольку китайцы в конфликте внутри Информбюро встали на сторону Сталина, на них нельзя было больше рассчитывать, хотя Белград 5 октября и признал новое пекинское правительство.
После ссоры со Сталиным в Белграде начала оформляться идея третьей силы, которая не зависела ни от Запада, ни от Востока, но не была бы изолированной наподобие швейцарского нейтралитета и активно включалась в решение больших мировых проблем. Эту идею еще в начале 1950-х гг. переняли югославские дипломаты, которые находились в контакте с арабским и индийским миром, начиная с первого посла в Нью-Дели, Йосипа Джерджа. Говорили об «активном сосуществовании» со всеми государствами, сосуществовании, которое отвечало бы высоким моральным началам международных отношений: обязанность богатых государств помогать бедным, суверенность и равноправие, право каждого отдельного государства проводить свою внутреннюю политику без внешнего вмешательства, отказ от применения силы в международных отношениях
[1622]. Когда после завершения своей работы в Индии в 1951 г. Джерджа вернулся на родину и начал говорить об упомянутых идеях, он не остался неуслышанным. «Это интересно», – сказал ему на заседании коллегии в министерстве иностранных дел Эдвард Кардель. «Пошли к Тито!»
[1623] Позвонил ему по личному телефону и договорился о встрече, которая пока имела только характер обмена мнениями, хотя нельзя не принимать во внимание и то, что Югославия и Индия в период с 1950 по 1951 г. в отдельных вопросах, обсуждавшихся в Совете безопасности ООН, были единодушны
[1624].
Тито, который имел опыт знакомства с советской системой, не был воодушевлен предложением – он разделял мнение Кочи Поповича и Велько Мичуновича, что не имеет смысла заключать союз с «мировым сиротой»
[1625]. Также Кардель противился связям с «феодалами», которые там правят. В конце 1951 г. он утверждал: «.третий лагерь как политическая сила невозможен. Возможно только то, что социалистическое государство, такое как наше, используя противоречия, которые существуют и в одном, и в другом лагере, будет развиваться дальше»
[1626]. Но он вскоре увлекся идеей и доработал ее, при этом его коллеги отмечали: «Снова ты выдумал какую-то игрушку, оставим ее, всё равно из этого ничего не выйдет»
[1627].
Интерес к Индии в последующие годы подогревал Йоже Вилфан, который был югославским послом в Нью-Дели с февраля 1952 по март 1953 г. Он установил тесные личные связи с Неру, который питал к нему симпатию и позднее, когда Вилфан стал первым руководителем президентского кабинета Тито. Белград в это время посылал в Индию много миссий, поскольку югославские аналитики пришли к заключению, что это государство будет играть важную роль на международной арене, исходя из идей Неру о сотрудничестве между азиатскими и африканскими государствами, которые уже освободились или находились в процессе освобождения от колониализма
[1628]. Это новое политическое направление держалось за так называемый «дух из Бандунга», индонезийского города, где в апреле 1955 г. встретились упомянутые государства, чтобы создать движение, основанное на политике взаимной солидарности. Тито скоро понял ее значение
[1629]. Понял, что легко может стать рупором государств третьего мира, которые больше не хотят быть объектом мировой политики, а хотят иметь слово, когда идет речь о войне и мире, и в первую очередь, когда речь идет о разделе материальных благ.
13 июля 1954 г. он сказал Эдвину Крецману, первому секретарю американского посольства в Белграде: «.маленькая лягушка не прыгает в лужу, напротив, она ведет переговоры с большими лягушками и таким образом имеет лучшее от двух миров»
[1630].
О целесообразности встречи Тито с индийским премьер-министром Неру говорил уже в августе 1953 г. британский лейбористский лидер Анайрин Беван во время своего визита на Бриони. Он обещал, что прозондирует почву у особого секретаря Неру, некоего молодого человека, которого тот высоко ценил
[1631]. Неизвестно, «получился ли хлеб из этой муки». Возможно, осенью следующего года триестский кризис несколько охладил отношения между Западом и Югославией и способствовал окончательному оформлению идеи, что в международной политике нужно искать средний путь между блоками
[1632]. В августе 1954 г. в Югославию прибыла делегация Генеральной Ассамблеи ООН, которую возглавляла сестра Неру Виджая Лакшми Пандит. Она посетила большинство югославских республик и провела ряд переговоров с ведущими политиками, включая Тито. В конце визита она вручила ему приглашение посетить Индию в конце года или в начале 1955 г.
[1633]Тито не отказался. 30 ноября 1954 г. он отправился в долгий путь в сопровождении самых высоких представителей режима: секретаря иностранных дел Кочи Поповича, секретаря внутренних дел Александра Ранковича, генерала Милана Жежеля и бывшего посла в Нью-Дели Йоже Вилфана. Путешествию предшествовали внутренние споры, Тито предупреждали об опасностях, указывали, во сколько обойдется это путешествие, и говорили, что речь идет о начинании, у которого может и не быть результата. Тито же был уверен, что нужно иметь смелость, если хочешь воплощать великие идеи: «Я так думал: Господи, что-нибудь да сделаем. Мы живем рядом друг с другом. Доброе, миролюбивое сосуществование. Но это пассивное начало. Необходимо активное сосуществование, чтобы выжить. Необходима борьба неприсоединившихся государств, чтобы отношения в мире изменились к лучшему. А это уже революция»
[1634]. Тито был первым европейским государственным деятелем, который после провозглашения независимости Индии посетил эту страну, поэтому его приняли с королевскими почестями. Вместе с Джавахарлалом Неру, с которым он без труда нашел общий язык, в своих выступлениях он делал упор на то, что сосуществование – это единственная альтернатива тотальной войне в ядерную эпоху. Сосуществование, по его мнению, подразумевало отказ от политики блоков, но это не означало, что Югославия и Индия уйдут в некий пассивный нейтралитет. Напротив, они намеревались активно содействовать строительству мира
[1635]. Тито выступал перед индийским парламентом 21 декабря 1954 г. со знаковой речью, в которой развил свое ви́дение политики неприсоединения. Прежде всего он упомянул четыре опасности для современного мира: неравноправие между народами и государствами, вмешательство великих держав во внутренние дела других народов, разделение мира на сферы влияния и колониализм. Далее он акцентировал внимание на своей убежденности, что неприсоединившиеся государства должны сомкнуть свои ряды не только на региональном уровне, но и в глобальном масштабе. Он также предупредил бывшие колониальные государства, которые с надеждой смотрели на Советский Союз, что, если они хотят сохранить экономическую независимость от бывших господ и развить свою собственную промышленность, то они должны укрепить рыночный обмен и экономическое сотрудничество, в первую очередь друг с другом. В завершение он упомянул идею «активного сосуществования», суть которой заключалась в создании мирового равновесия
[1636].
