Н. С. Хрущев, который в это время укрепил свои позиции, помимо руководства партией 28 марта 1958 г. взял в свои руки и контроль над правительством, и из-за успехов СССР в изучении космоса в 1950-1960-х гг. получил большую популярность на родине и за границей. «Титоизм», как его трактовал Кардель, ему не нравился. Ему не нравилась и критика «гегемонизма и сталинизма» со стороны Карделя и тезис, что конечная цель, к которой стремятся югославы, – коммунизм без государства и партии. В программе СКЮ не было ничего такого, чего югославы еще не говорили, но то, что она появилась во время самой острой антиревизионистской кампании и провозглашалась единственно правильным путем к социализму, требовало ответа. За несколько дней до начала VII Съезда в апрельском номере московского журнала Коммунист вышла критическая статья, в которой три известных партийных идеолога обвинили СКЮ в том, что во многих пунктах он отступает от «теории и практики марксизма-ленинизма» и «пытается подрывать единство коммунистических партий и социалистических государств»
[1747]. «Героические народы Югославии, которые пролили немало крови за свободу и право построить свою жизнь на социалистическом фундаменте, заслужили лучшую судьбу. К великой цели, к коммунизму, не ведут сомнительные, кривые и скрученные пути, а только один общий для всех и широкий путь»
[1748]. По оценке американских аналитиков, еще ни разу с 1948 г. Москва так определенно не высказывалась
[1749].
В середине марта 1958 г. югославы передали партийную программу на рассмотрение общественности, при этом нарушив заключенный в Бухаресте договор относительно того, что разногласия и взаимная критика не будут преданы гласности
[1750]. В тексте, который был разделен на десять глав, Кардель педантично и многословно представил ви́дение социализма и международных отношений, которые сложились за последнее десятилетие в сознании югославских руководителей и прежде всего в его сознании. Его программа опиралась на принцип равноправия между государствами и партиями, на отрицание бюрократических тенденций, на рост самоуправленческого социалистического развития, на тезис об отмирании государства и на утверждение, что диктатура пролетариата – явление преходящее. Московский догмат – что коммунистические партии имеют монополию на все передовые движения, которые тяготеют к социализму, и что последние могут реализоваться в них или посредством них, Кардель обозначил как теоретически ошибочный и вредный. По его мнению, социализм невозможно искать только в советском блоке и в Югославии, поскольку он распространен по всему миру, и в капиталистических государствах тоже. Короче говоря, программа отбирала у коммунистов право монополизировать социалистические идеи и практику и открывала двери для сотрудничества со всеми «передовыми» силами. Это вносило в отношения между ними новую динамику, внутри которой не было верховного судьи. «В сражении за единство и сотрудничество рабочего движения, – говорил на съезде Кардель, – мы не можем не замечать идеологической борьбы против оппортунизма, реформизма, догматизма, ревизионизма и т. д. В соответствии с этим мы решительно будем сопротивляться всякой попытке вмешательства в наши внутренние дела или навязыванию нам чужих мнений. Без этого сражения единство было бы подобно экранированию от революционных социалистических перспектив, навязыванию дезориентации, ложного веса, консерватизма»
[1751].
Во внешней политике его программа провозглашала систему блоков главным препятствием к миру и ставила знак равенства между борьбой порабощенных народов за свободу и классовой борьбой. При этом она осуждала разделение мира на сферы интересов, отвергала империализм, как и гегемонизм, и отмечала, что нельзя исключить вероятность, что между социалистическими государствами могут существовать взаимная эксплуатация и происходить столкновения
[1752]. «Само собой разумеется, – говорил Кардель далее, – что мы солидарны со всеми коммунистическими партиями во всех вопросах, которые касаются развития социалистического прогресса, укрепления рабочего движения и мира. В этом отношении СКЮ остается верной революционной идее пролетарского интернационализма. С другими марксистскими партиями нас также связывает идеология марксизма и ленинизма, за исключением отдельных идеологических различий. При этом программа СКЮ стремится опереться на сотрудничество, основанное на добровольных началах и равенстве, с тем чтобы исключить навязывание чужих взглядов со стороны большинства, и признает исключительное право каждой отдельной партии судить о целесообразности и об идеальной и тактической обоснованности той или иной линии»
[1753].
Кардель пошел на шаг дальше, подчеркнув в программе, помимо автономии партии, и независимую сущность человека. Он дошел до мысли, что «социализм не может подчинять личное счастье человека каким-то высоким целям, поскольку самая высокая цель – это личное счастье человека». Это утверждение прозвучало так радикально, что его дважды вычеркивали из проекта текста программы. В конце концов Карделю удалось включить его в программу, но он должен был уравновесить его следующей фразой: «С другой стороны, никто не имеет права преследовать свой личный интерес во вред общего интереса всех»
[1754]. Вопреки сопротивлению Тито, ему удалось увенчать партийную программу еще более вызывающей формулировкой, перефразировав утверждения Маркса и Ленина, что необходимо критиковать всё, что существует: «.ничто, что было осуществлено, не может быть для нас настолько святым, чтобы не было оспорено»
[1755].
Хрущева, помимо всего прочего, сильно разозлило то, что Тито во вводной статье тепло поблагодарил США за экономическую помощь, прежде всего это касалось поставок зерна, и едва упомянул не самые скромные кредиты (приблизительно 285 млн долларов), которые Советский Союз обещал Югославии
[1756]. Спустя два дня после завершения Съезда, 28 апреля 1958 г., Правда напечатала острую передовицу, в которой Югославия не упоминалась, но говорилось о ревизионизме, против которого следует бороться. Еще более острая критика против югославских «антимарксистов» последовала 4 мая из Пекина, и Москва с ней полностью согласилась. Правда перепечатала статью. В последующие месяцы Советский Союз и его «сателлиты» инициировали желчную полемику против ревизионистской Югославии, обвиняемой в том, что она за доллары продает марксистскую идеологию. Советские лидеры и их приспешники утверждали, что новой партийной программой югославы предлагали, в сущности, альтернативу декларации, которую в ноябре 1957 г. подписали в Москве двенадцать коммунистических партий. Этим они отказались от доктрины «двух лагерей» и заменили ее тезисом о двух равноправных одинаково опасных военных блоках, поставили на одну доску социалистические государства с капиталистическими и империалистическими силами. На съезде КП Болгарии в Софии Хрущев 3 июня 1958 г. резко осудил программу СКЮ, югославских руководителей обвинил в том, что их подкупили «западные империалисты», повторил упрек в том, что югославы во время венгерской революции поддерживали «реакцию», и отметил, что исключение КП Югославии из Информбюро в 1948 г. было верным. «Мы будем вести войну со всеми теми, кто своими действиями подтачивает единство коммунистических и рабочих партий, кто подтачивает многочисленный и сильнейший лагерь государств социализма»
[1757]. Тито не остался в долгу: уже 15 июня в Лабине он заявил: «Товарищ Хрущев постоянно повторяет, что социализм невозможно строить с американским зерном. Думаю, что это легко делают те, кто знает, как нужно это делать, в то время как те, которые этого не знают, не могут построить социализм и со своим зерном. Хрущев утверждает, что мы живем на милостыню, которую получаем от империалистических государств <…> Какое моральное право он имеет нападать на нас из-за американской помощи или кредитов, когда Хрущев сам недавно пытался заключить экономический договор с Америкой?»
[1758]
