Заговор
В закулисной игре, которая начала плестись против Ранковича, важную роль сыграл доверенное лицо Тито Иван Краячич – Стево, довоенный советский шпион и «палач». Он был одним из первых, кто пробудил народноосвободительное движение в Хорватии, с 1943 г. был организационным секретарем ЦК КПХ, с 1944 г. – начальником хорватской ОЗНА. Одновременно с февраля 1942 г. и далее с согласия Тито он возглавлял центр советских разведывательных служб на Балканах; это означает, что он работал не на «Деда», а на «Директора» (разведывательный отдел Генерального штаба Красной армии)
[1986]. В то время он заботился о сыне Тито Мише, так что между ними установилась связь, которая не прерывалась вплоть до конца жизни маршала. Будучи человеком «скромных способностей», после освобождения он стал министром внутренних дел СР Хорватии и членом ЦК КПЮ. Говорят, что он был полным инвалидом, поскольку в конце войны самолет, на котором он находился вместе с Рэндольфом Черчиллем, потерпел авиакатастрофу в районе Топуско (в Хорватии) и загорелся
[1987]. Его ранения были очень тяжелыми, во что было трудно поверить, глядя на его разнообразную деятельность в последующие десятилетия. После публикации резолюции Информбюро он получил задание ликвидировать Тито, но не сделал этого. Тито позднее рассказывал, что узнал об этом от западногерманских спецслужб. Он решил уехать в Загреб и спровоцировать Краячича. Во время встречи он сказал ему: «Давай, Стево, поедем до Самобора. Я поведу». По дороге Тито на какой-то парковке остановил машину и сказал: «Стево, выполни задание Сталина!». Краячич побледнел и достал из кобуры пистолет и депешу Сталина и сказал: «Старый, я свое задание выполнил»
[1988]. Из-за этого, а может быть, по каким-то другим причинам Краячич занял «при дворе» особое положение; это подчеркивал тот факт, что он был назначен руководителем тайной службы, подчинявшейся непосредственно Тито. В том, что касалось безопасности и снабжения Тито, слово Краячича было решающим. При этом нельзя было не заметить, что он в его присутствии многое себе позволял и был остер на язык в своей прямой нелицеприятной манере
[1989]. Кроме Стево, в заговор против Ранковича был вовлечен секретарь по внутренним делам Милан Мишкович и его брат Иван, глава КОС (служба контрразведки). Ранкович позднее высказал подозрение, что Краячич его много раз пытался пригласить на «хорошо организованную охоту», где произошло бы «несчастье»
[1990]. Однако эти приглашения он предусмотрительно отклонял, так что его отставку нужно было осуществить как-то по-другому. При этом до последнего было неясно, как позже в узком кругу рассказывал Кардель, какое течение, либеральное или консервативное, поддержит Тито, и кто сядет на скамью обвиняемых: он или Ранкович
[1991].
Кардель в заговоре непосредственно не участвовал, поскольку из-за «проблем со здоровьем» уехал от греха подальше в Словению
[1992]. Но это вовсе не означало, что он о нем не знал или что он его не одобрял. Спустя несколько недель после падения Ранковича он сказал американскому политологу Фреду Уорнеру Нилу, что Исполнительный комитет действовал против «товарища Марко» согласованно, и заметил, что в последние месяцы члены УГБ развили лихорадочную деятельность. Прослушиванием, тайной записью разговоров или открытыми угрозами они пытались заставить высоких функционеров бойкотировать реформу и прежде всего принципы ротации, которые были приняты на VIII Съезде СКЮ. Этот механизм должен был начать работать после выборов, которые планировались на май 1967 г., и над организацией которых уже работала комиссия, обязанная вести учет возможных кандидатов. Предполагалось, что первым большим изменением в верхах власти станет смена около 30 тыс. функционеров, причем было бы введено правило, согласно которому отдельные руководители не имели бы права совмещать партийные и государственные функции. Но эти принципы ротации на Тито не распространялись, в отличие от Ранковича, который не собирался отказываться ни от должности заместителя президента СФРЮ, ни от своего положения в СКЮ
[1993].
Этого ни Кардель, ни Бакарич, ни – еще меньше – Тито, не могли принять, поскольку существовала опасность, что сербы под руководством сильного лидера захватят власть над другими республиками
[1994]. В разговоре с профессором Нилом Кардель отнесся к Ранковичу великодушно, хотя было известно, что в последние месяцы они не разговаривали: признал, что в грехах УГБ он был виноват не один и что, собственно говоря, СКЮ допустил ошибку, позволив ему так долго возглавлять полицию: «Мы должны были дать ему какое-то другое дело»
[1995]. Менее снисходительным был Тито, который в прошлом Ранковичу безгранично доверял, и даже в Белграде в 1948 г. протянул между своей и его резиденцией отдельную телефонную линию, которой можно было воспользоваться в случае опасности. Из полученной информации он убедился, что «Ранкович готовит государственный переворот». Первое, что пришло ему в голову – организовать против Ранковича какой-нибудь путч внутри самой УГБ. Поскольку эта попытка провалилась, необходимо было найти альтернативное решение. По требованию словенского руководства, 15 июня 1966 г. Эди Брайник, помощник союзного секретаря внутренних дел, послал Тито письмо из Любляны, в котором предложил созвать Исполнительный комитет ЦК СКЮ только с одной повесткой дня: «Проблемы государственной безопасности». Заседание упомянутого органа было созвано на следующий день в белградской резиденции Тито. На ней шла речь о расследовании двух специалистов хорватского секретариата внутренних дел, которых Краячич тайно отправил из Загреба в Белград, чтобы осмотреть резиденцию. Как товарищ Стево говорил позднее, они хорошо выполнили свою работу. Помимо всего прочего они должны были установить, что личные апартаменты президента, а также спальня Йованки, на Ужичке улице, 15, прослушиваются и что провода прослушивающих аппаратов ведут прямо в подвал соседней виллы Леки
[1996].
