Их отношения, которые они некоторое время скрывали, с самого начала были плохо обставлены. Целых шесть лет не было ясно, какова ее роль при Тито, ведь она являлась частью сопровождающего персонала. Личной жизни, так сказать, у нее не было, и случалось, что во время важных встреч она целыми часами просиживала в предбаннике, ожидая, когда Тито появится отдохнуть. К членам Политбюро она относилась с уважением и не решалась с ними заговорить. В таких условиях она, конечно же, подвергалась всякого рода унижениям, однажды «товарищи» из охраны даже заставили ее попробовать еду, которую она приготовила для маршала, чтобы быть уверенными, что она не отравлена. Всё это она терпеливо переносила из любви к своему «герою», на которого смотрела как на божество. Но и он был сильно ею увлечен. Когда в 1946–1947 гг. Йованка из-за болезни легких лечилась на Голнике, он каждый день посылал ей букеты красных роз и любовные письма. Непонятно, почему они столько времени находились в неопределенных отношениях, и почему он на ней женился только через шесть лет. Возможно, он (и справедливо) сомневался в том, готова ли она предстать перед общественностью в качестве официальной супруги. Уже на Голнике пациентки, которые имели возможность наблюдать как Зденку, так и Йованку, говорили, что их нельзя сравнивать. В то время как первая перед смертью стала тихой и грустной, вторая была до невозможности надменна и агрессивна. Когда Йованка в 1949 г. вместе с женой Ранковича приехала в Копер, где должна была получить паспорт для поездки в Триест, чтобы «купить какие-то женские вещицы», на местных милиционеров она не произвела хорошего впечатления. «Чья эта коза?», – спросил один из них. «Молчи, это будущая жена Тито»
[2534]. На решение Тито жениться на ней большое влияние оказал пуританин Ранкович, который постоянно твердил, что руководящие кадры должны быть для других примером в личной жизни
[2535].
Их свадьба не была чем-то особенным. По рассказу генерала Жежеля, даже не было формального обряда. По другой версии, были свидетели, у Йованки – Александр Ранкович, у Тито – Иван Гошняк, брак был зарегистрирован в каком-то белградском общинном учреждении только после торжества. На нем не мог отсутствовать Иван Краячич – Стево, который должен был по сербскому обычаю стать «старшим сватом» Йованки. Йованке было 28 лет, Тито – в два раза больше. Праздничный стол подготовили в старом дворце Дунавка в Илоке, среди виноградников и охотничьих угодий с видом на Фрушку гору. Сваты были в большинстве своем из руководящих структур, ближайшие соратники Тито, которые не избавились от крестьянских привычек своей молодости.
Как рассказывает Славка Бецеле Ранкович, тостам не было конца, так что угощение перешло в попойку. «Мы чокались бокал о бокал, пили и снова ставили пустые стаканы – пусть знают, кто герой и на этой территории!». Краячич произнес тост в честь новобрачных и поздравил Тито со вступлением в клуб «подкаблучников»
[2536]. После того как Тито узаконил свои отношения с Йованкой, он отдал директиву, чтобы все руководящие деятели легализовали свои интимные отношения. Среди них был и Милован Джилас, расставшийся с Митрой Митрович, с которой пережил довоенные годы нелегального положения и ужасы партизанского периода, и заключивший новый брак со своей молодой секретаршей Штефкой. В Белграде началось настоящее свадебное поветрие, что побудило жену французского посла заметить: «То мы ходим на похороны, то на свадьбы»
[2537].
Йованка впервые появилась перед общественностью в статусе жены Тито 19 сентября 1952 г., когда в Югославию с визитом прибыл британский министр иностранных дел Энтони Иден, один из самых уважаемых мировых политиков. Речь шла не об обычной дипломатической встрече, а о двусторонних переговорах о том, как развязать запутанный «триестский узел». Помимо всего прочего, это был первый настоящий государственный визит на таком высоком уровне, который состоялся в Югославии после сталинской блокады, поэтому взоры всех были обращены на Блед, где Тито принимал британского гостя. Маршал воспользовался этим поводом и представил общественности свою молодую жену. Фотография с троицей, которая сидит на диване, облетела мир: с одной стороны солидный, но хорошо сохранившийся президент, с другой – аристократический Иден, а в середине Йованка с короткой стрижкой, стройная, как модель, с голливудской улыбкой, которую сразу же провозгласили «самой красивой югославской улыбкой». (Позднее среди белградских студентов ходила колкая шутка «Святая Йованка смеющаяся».)
[2538] За этим фасадом скрывалось разочарование Идена, который сожалел, что не взял с собой молодую супругу – он думал, что Тито холост
[2539]. Можно было почувствовать и неуверенность Йованки, поскольку она оказалась в окружении, которое было ей незнакомо и которым она не владела. Она была так перепугана, что дрожала, по словам Джиласа, как какая-то дебютантка из русского романа во время дворцового бала
[2540]. Ее неподготовленность проявилась, когда через несколько месяцев, весной 1953 г. Тито отправился в свое первое важное путешествие на Запад, в Лондон ко двору королевы Елизаветы II. Йованка не поехала, поскольку чувствовала себя «не на уровне». Но нужно учитывать, что она прежде всего исходила из соображений, что была, так сказать, «без университетов» и, как бывшая партизанка, лучше умела обращаться с автоматом, чем находиться в высшем свете. Правда, перед свадьбой она отправилась на двух- или трехнедельный курс этикета в Рим к послу Югославии Велебиту и его жене
[2541]. Но этого оказалось мало, хотя супруги Велебит утверждали иное. Внутри самого узкого круга Тито они оказались теми, кто до конца симпатизировал Йованке. Последняя же из-за своего гордого и мстительного характера не снискала симпатий, особенно у жен верховных руководителей. Когда Пепца Кардель в 1954 г. дерзнула раскритиковать ее слишком глубокое декольте, Йованка ей ответила: «У меня есть что показать». И отомстила ей тем, что на восемь лет вычеркнула ее из списка допущенных ко «двору»
[2542].
Поскольку Йованка, или Йоле, как ее иногда называл Тито, была сообразительна, после свадьбы она быстро научилась, по мнению иностранных дипломатов, достойно представлять Югославию. Но несмотря на это, до конца не избавилась от своей неподготовленности, хотя и закончила гимназию, сдав настоящие экзамены
[2543]. Она начала одеваться вызывающе и украшать себя драгоценностями, не подходящими жене вождя революции и социалистического государства. Это особенно бросилось в глаза во время визита Тито в Даку в 1974 г, где его как глашатая надежд на лучшую жизнь ожидали миллионы людей. Позднее он говорил одному из своих коллег, что подобный прием ему был оказан только в Мексике и Египте. «Было праздничное заседание парламента в Бангладеш. В этой беднейшей стране мира даже парламентский дворец был чрезвычайно скромным. Как и одежда местных жителей. На торжественное заседание, где выступал Тито, Йованка пришла одетая в вычурное белое платье, в ушах у нее были бриллиантовые серьги и тяжелое бриллиантовое колье на шее. В этой тропической жаре она выглядела как безвкусная новогодняя елка. В зале все смотрели на нее с некоторым презрением и негодованием, а Тито говорил о нищете и убогости. Она на всех произвела плохое впечатление»
[2544].
