В этом контексте следует упомянуть о faux pas
[775], совершенном в конце августа 1944 г. американцами. Когда они осознали, что партизанские силы сдерживают на Балканах 15 немецких дивизий и как минимум 100 тыс. коллаборационистов, то весной 1944 г. и сами установили контакты с Верховным штабом, и, по примеру британцев, отказались от сотрудничества с Михайловичем. Для войск союзников в Италии, сражавшихся с 25 дивизиями вермахта, было важно, чтобы силы противника не получили дополнительной поддержки благодаря притоку новых отрядов с балканских территорий. Поэтому 25 августа произошла тайная встреча на острове Капри между Тито и представителем американской разведывательной службы (УСС) Уильямом Донованом
[776]. Тем не менее в последующие месяцы в этой организации утвердилось мнение, что следует сохранить базы для сбора информации во всех областях Югославии, в том числе и в тех, которые находились под контролем Михайловича. Одной из причин такого решения стало наличие на этих территориях большого количества американских летчиков, которых немцы подстрелили, когда они принимали участие в военных акциях в небе над Сербией. С помощью посла Роберта Мёрфи и других влиятельных военных этот замысел осуществили. Рядом с деревней Праньяна, в 80 км к югу от Белграда, где Михайлович собрал около 250 американских летчиков, 3 августа спустилась на парашютах группа разведчиков, которая с помощью местного населения оборудовала временный аэродром. 9-10 августа самолеты С-47 эвакуировали всех летчиков. Смелая операция проводилась до ноября. Наряду с этим 25 августа американцы послали на подконтрольную Михайловичу территорию еще группу из шести разведчиков. Их глава, полковник Роберт Макдауэлл, объяснил генералу, что его задачей является только сбор военной информации, а значит, его прибытие не следует рассматривать как политическую поддержку четнического движения. Однако вскоре появилась листовка, в которой говорилось: «Прибыли делегаты союзнического американского правительства и личные представители президента Рузвельта, верного друга миролюбивых малых народов»
[777].
Когда Тито об этом сказали – Ранкович уже с 1943 г. имел своих людей в штабе Дражи, – он пришел в негодование, хотя Донован еще в августе проинформировал его о том, что собирается послать к Михайловичу своего агента. Тито не мог избавиться от подозрений, что миссия Макдауэлла носит не просто «информативный» характер, а ее настоящей целью является поддержка движения Михайловича в Сербии и тем самым раздувание гражданской войны. Он приказал своим отрядам прервать сотрудничество с американскими и британскими офицерами связи и ограничить им свободу передвижения и сбора информации. Британцы позже добились для себя некоторых послаблений, но американцы – нет, отношение Тито к ним оставалось чрезвычайно сдержанным, он был убежден, что не может им доверять
[778]. Однако и те ему не доверяли, а УСС уже в июне 1944 г. послало в Вашингтон вовсе не обнадеживающее сообщение из Тегерана: по пути из Москвы в иранской столице остановился Джилас и немного виновато поведал группе западных офицеров о своих разговорах со Сталиным. Тот якобы сказал ему, что сразу по окончании войны прервет отношения с британцами и американцами и рассчитывает на поддержку Тито и югославских товарищей
[779]. Решение Рузвельта не отвечать на два письма, посланные ему Тито, также способствовало ухудшению взаимоотношений. Недоверие, царившее в американско-югославских отношениях, ярко отразилось в меморандуме Уильяма Донована, направленном им 1 января 1945 г. Джеймсу В. Форрестолу, министру военно-морского флота. Донован писал в нем о необходимости секретной деятельности УСС в Восточной Европе, упомянув, что «все, кто не с нами, те против нас». Для подтверждения этих слов он привел цитату из речи Тито, которую 29 сентября предыдущего года опубликовала газета New York Times. Она прозвучала как заявление о скором начале революции: «В некоторых странах коммунисты выказали недостаточное мужество и решительность, – сказал Тито. – Когда открытые демонстрации невозможны, нужна вооруженная борьба…»
[780]
В контексте расхождений и взаимного недоверия между восточными и западными членами антигитлеровской коалиции и следует рассматривать отъезд, а точнее побег Тито из Виса. Его подготовил Ранкович, начальник Отделения по защите народа (ОЗНА), созданного в мае 1944 г. в сотрудничестве с агентами НКВД и в обстановке строжайшей секретности. Британцев, в чьих руках находился аэродром, убедили, что советские летчики должны учиться совершать ночные посадки, и что лучше всего, если бы они начали свои тренировки на Висе. Британцы выдали соответствующее разрешение и в течение трех-четырех ночей действительно наблюдали за посадками и взлетами советских самолетов. Когда же советские летчики достаточно «обучились», в три часа ночи 19 сентября 1944 г. с ними улетел и Тито. Его самолет взлетел, не подав сигнала о старте, в полной темноте; псу Тигру, не пожелавшему разлучаться с хозяином, накинули на голову мешок, чтобы утихомирить его. Недоверие к союзникам было настолько сильным, что самолет, в котором находился Тито, сопровождал другой, который над Боснией развернулся и полетел в противоположном направлении
[781]. Когда британцы через несколько дней обнаружили, что их гость в буквальном смысле «улетел в небо», не сообщив им об этом и не попрощавшись, они выразили недовольство и оскорбленный протест, но выпустили из своих рук вожжи югославских событий. Кардель саркастически заметил: «В конце концов, Черчилль должен и дальше вести себя по-дружески, иначе англичане скажут ему, что вся его политика на Балканах провалилась. А русские в Дони-Михоляце!
[782]»
[783]
