Я думал, эта качка заставит капитана осознать грозящую опасность, но случилось как раз наоборот. Довольным голосом он произнес:
– Браво, «Облако», тебе уже не нужны матросы, чтобы мыть палубу или звонить в колокол!
Он поглядел на берег и добавил:
– А, старина Гаттерас! Теперь, по крайней мере, мы знаем, где находимся. И если Дик Дринкуотер не ошибается, самое опасное место мы прошли.
Мы с радостью восприняли это заявление, хотя наши сомнения оно рассеяло не вполне. Не было ли оно вызвано утренней порцией, принятой, «чтобы прочистить глотку»? Вкупе с вечерней она могла довести капитана до безрассудства.
– Надо прибавить парусов, Мэси, – сказал он мне, – а то можно подумать, что судно идет под носовыми платками или циновками.
– Я не думаю, что корабль сможет это выдержать.
Но он настаивал, говоря, что он, Дик Дринкуотер, человек решительный, что медлить нечего, пусть все увидят, что из этого выйдет. Он забрал себе в голову, что мы должны отпраздновать Рождество в Нью-Бедфорде. Следовательно, нужны паруса, паруса и еще раз паруса!
Момент был критический, и я почувствовал облегчение, когда появился первый офицер, чтобы сменить меня на дежурстве. Может быть, ему удастся убедить этого бешеного.
К счастью, именно в эту минуту вахтенный крикнул:
– Парус!
Весь экипаж бросился на нос, в том числе и первый офицер с подзорной трубой в руках. Корабль виднелся примерно в двух милях от нас, и мы очень скоро должны были при нашей скорости его настигнуть.
– Это китолов! – крикнул первый офицер.
– Как вы это узнали? – спрсил капитан Дринкуотер.
– По форме шлюпок и по тому, что его нос не обшит медью.
– В таком случае вы правы.
Первый офицер протянул ему подзорную трубу, и капитан вскоре воскликнул с живейшим волнением:
– Да, это китолов, и черт меня возьми, если это не «Дерзкая Сара»!
Встреча с «Дерзкой Сарой» чрезвычайно взволновала нашего капитана. Такое же впечатление произвела она и на экипаж, точнее, на тех, кто знал о давнем соперничестве двух капитанов. Несмотря на волны и опасное соседство рифов, было очевидно, что все не прочь воспользоваться случаем и помериться силами. Даже первый офицер, которого я считал более благоразумным, разделял настроение других. Я почти пожалел, что среди нас не было Коффена с его предусмотрительностью и авторитетом.
– Он возвращается, – вскричал капитан, – и он в дрейфе! Не случилось ли с ним чего-нибудь?
Он снова посмотрел в трубу.
– Нет, все цело. О чем думает Босток, ложась в дрейф?
– Может быть, – заметил первый офицер, – «Сара» не чувствует в себе достаточно силы бежать под ветром? Это хорошо только для «Летучего облака».
– Ага, на этот раз вы правы, – проговорил капитан, покраснев от удовольствия. – Сейчас я покажу Бостоку, на что способно «Летучее облако».
И он дал приказ поднять последние паруса. Этот приказ привел всех в отчаяние, но был исполнен буквально. Казалось, судно готово было выскочить из воды. Оно летело. Водяные горы поднимались, катились за ним и не могли его догнать.
– Внимание на руле! – крикнул капитан двум матросам, стоявшим у рулевого колеса. – Держать курс на мачту «Сары»!
– Я полагаю, сударь, вы не намерены пройти рядом с «Сарой»? – робко спросил первый офицер.
Я заметил, что он начал проявлять некоторые признаки беспокойства.
– Хочу пройти достаточно близко, чтобы поговорить, – категорично ответил капитан. – Таково мое намерение. Дайте мне рупор.
– Маневр не из легких, – настаивал первый офицер. – Посмотрите, какое море!
– Море великолепно! Я легко сделаю этот маневр, если рулевые не будут спать.
Несчастные рулевые и не думали спать, у них было слишком много дела, и тревога их также росла с минуты на минуту.
Дринкуотер с рупором в руках влез в одну из шлюпок на борту и уселся там в величественной позе. Его можно было сравнить с Нептуном, повелевающим морями, или Британией, правящей ими.
Между тем капитан и офицер «Сары» с удивлением и легким ужасом пытались понять, куда мы идем. У нас был такой вид, словно мы гнались за джонкой китайских пиратов или лодкой бандитов-малайцев с Целебеса.
– Эй, судно, руль налево! Живей налево! – кричал капитан Босток. Скорей или вы наскочите на нас!
– Не бойтесь, Босток, – ответил в рупор наш капитан, – мы только хотим показать, как «Летучее облако» носит паруса, и как мы огибаем мыс Гаттерас. – И только из духа противоречия добавил: – Руль направо!
Рулевые не посмели ослушаться. Но «Облако» на какой-то миг перестало слушаться руля и сделало безумный поворот кругом. Матросы изо всех сил вцепились в руль.
Мы затаили дыхание. Сам Дринкуотер испугался. Он осознал собственное безумие и покинул свое опасное место в лодке. Но в эту секунду, к счастью, «Летучее облако» вернулось к послушанию. И вовремя. Мы сумели пройти под самой кормой «Дерзкой Сары», когда ее нос погружался в воду. Лодка, в которой только что сидел капитан, была разбита кормой «Дерзкой Сары», а капитаны в какое-то мгновение были так близки друг от друга, что могли бы столкнуться рупорами.
Когда мы со скоростью несущейся во весь опор лошади перерезали ход «Сары», капитан Дринкуотер крикнул:
– Как дела, Босток? Не хотите ли, я проведу вас немного на буксире?
Словно в наказание за наше легкомыслие, конец запасной слеги, торчавшей из заднего клюза, задел тали «Сары» и с треском и шумом обломился.
Этот случай должен был бы отрезвить Дринкуотера. Однако ничуть. И пока «Летучее облако» удалялось от «Сары», он продолжал кричать:
– До свиданья, старина Бост! Я передам вашим друзьям в Нью-Бедфорде, что вы будете к Иванову дню! До свиданья!
Капитан «Сары» не отвечал ни слова. Казалось, он был обеспокоен безрассудством своего беззаботного соперника.
А капитан Дринкуотер торжествующе заключил:
– Я сказал Бостоку, что покажу ему, и я сдержал слово!
К счастью для нас, ветер ослаб и переменился на западный, мы смогли обогнуть страшный мыс задолго до захода солнца.
Ни в этот день, ни в последующие энтузиазм капитана не ослабевал: он гордился своей победой. Тем ужаснее было его разочарование, когда мы вошли в порт. Первое судно, которое мы увидели на рейде, была «Дерзкая Сара».Его простодушное лицо побелело. И словно в довершение его унижения, когда мы проходили мимо «Сары», капитан Босток начал кричать с мостика:
– Это вы, Дринк? Рад вас видеть, старый товарищ, и вместе с тем очень удивлен, так как не ждал вас раньше Иванова дня!
И я снова могу отметить открытый и прямой характер Дринкуотера. Его лицо прояснилось, и с обычным добродушием он произнес:
