— Свет…
— Аушки, — отозвалась она, поняв, что я не спешу продолжать.
— Скажи, отчего на душе так погано?
— Пупсик, иди ко мне, — как малышу, просюсюкала она и притянула меня. Обняла и закачалась из стороны в сторону: — Надо просто перетерпеть, переждать. Других лекарств нет.
— Долго ждать, как думаешь?
— Думаю, в твоем случае долго. Сорян, но врать сегодня не хочется, даже во благо.
— Я сейчас ляпну глупость, — предупредила я. — Иногда ловлю себя на мысли, сдаться и простить. Я дура, да?
— Все об этом думают. Я тоже когда-то помышляла.
— Ты молодец. Не сдалась.
— Как знать, как знать… — вздохнула она. — У Андрюхи уже два карапуза, старший через год в школу идёт, а я болтаюсь, как субстанция в проруби, к берегу никак не пристану.
Заснули мы уже за полночь, продолжая шептаться в постели. Светка вырубилась первой, отклячив задницу. Я как ни странно уснула следом, вероятно, поспособствовало вино.
Я сдавала объекты клиентам уже сотни раз, хотя сегодня отчего-то волновалась, как в один из первых. Вероятно, очень уж хотелось угодить, произвести впечатление на этого уверенного, столичного (как я выяснила позже) гостя. Приехала за двадцать минут, открыла своим ключом дом и вошла. Сумерки уже сгустились над городом плотным маревом, в доме было темно и подавно. Но стоило мне сделать шаг, зажглась витиеватая люстра, я порадовалась, что в некоторых помещениях дома догадались установить «умный» свет. Оставила сапоги у входа, определила шубу на кресло и немного прошлась, шествуя по неведомой мне причине на носочках. Поравнялась с лестницей и для начала поднялась на второй этаж. Запах древесины кружил голову, я повела ноздрями и втянула глубоко воздух, вбирая его в себя.
Зажгла во всех спальнях свет, обежала их критическим взглядом, хотя ничего со вчерашнего дня не изменилось, а потом скользнула в холл и покружилась, широко раскинув руки. Ощущая себя при этом богиней, как минимум. Это же надо, какую красоту мы сотворили! Я подавила в себе порыв крикнуть, стоя лицом к лестнице, в надежде услышать подтверждение хотя бы от эха.
Семеня ногами по ступеням, сбежала вниз, откатила широкую дверь-перегородку, ведущую в гостиную, и вспомнила про букет забытый на заднем сиденье. Запрыгнула в сапоги и выскочила к машине без шубы. Впрочем, уже через минуту вернулась обратно. Сняла с цветов бумагу, сложила в несколько раз и сунула её в сумку, прекрасно зная куда тут нужно определять мусор. Просто хотелось сдать дом девственно чистым. Даже мусорную корзину.
Белые каллы. Всегда относилась к ним с особым трепетом. Вазу определила в центр огромного стола, сделала пару шагов назад. Вписались весьма.
— Ёлку! — воскликнула я и бросилась включать огни.
Ребята запитали гирлянду к выключателю, требовалось лишь нажать клавишу, что я благополучно и проделала. Поправила у зеркала юбку, откинула назад волосы, устремилась в кабинет. Распахнула дверь и… остолбенела.
Ударь сейчас, прямо на моих глазах, в центр комнаты молния, даже учитывая, что зимой такое явление скорее исключение, чем правило, к данному событию я отнеслась бы с большей прохладой. Я одурело пялилась по сторонам, жадно вбирая воздух и раскрыв рот для этих целей. Сложила руку себе на грудь, помогая дышать, а потом буквально схватилась за голову и возвела глаза к потолку, словно хотела спросить у всевышнего: «за что?»
— За что, твою мать, за что?! — все-таки выкрикнула я, обращаясь отнюдь не к всевышнему, и пнула ногой опрокинутое кресло.
Хуже, чем есть выглядеть оно не стало, а вот моей ноге пришлось не сладко. Я запрыгала на левой, поджимая ударенную конечность, не прекращая морщить лицо, только теперь ещё и от физической боли. Допрыгала до дивана, рухнула рядом на пол и впилась ногтями в изрезанную обивку. Тот, кто «поработал» над обстановкой, явно не в себе и это еще мягко сказано. Шторы порезаны в лоскуты, камень, обрамляющий камин, повсюду в сколах, истерзанное панно валяется рядом. Битое стекло, черепки от фигур и ваз на полу. По мебели, паркетной доске прошлись топором. Вон он, торчит из столешницы, выставив на меня рукоять, имей он дуло, непременно бы добил, пустив мне в лоб пулю.
— Больной ублюдок! — вынесла я вердикт и запрокинула голову, боясь расплескать слезы, как будто мокрые шлепки на полу могли внести ещё больший хаос. Это не помогло, глазницы не смогли вместить столько влаги, она подобно ручью нашла себе ход и потекла по щекам.
Враг. Это слово щекотало затылок, отдавая острой болью. Кто ты? Что я тебе сделала?! Я глухо простонала и соскочила с пола. Метнулась к окну, хрустнули под ногой черепки, бывшие некогда статуэткой. Ёлка подмигивала разноцветьем, мне и тут чудилось издевательство. Позвонить. Нужно позвонить и отменить договоренности. Сторговать для себя хотя бы пару дней.
— Много ты за них успеешь! — истерично крикнула себе, впилась ногтями в ладони и зажмурилась.
Вскоре разжала пальцы, потому как терпеть сил больше не осталось и уставилась на дугообразные бороздки, по четыре на каждой ладони, в этот момент и услышала свист. Свистел Артемий Яковлевич. Точнее даже не свистел, а обалдело присвистнул, оценив масштабы. Разглядывал он всё это «великолепие», чуть ли не с восхищением. Давай, скажи уже что-нибудь, не стой идиоткой…
Глава 15
— Ого! — воскликнул он. — Тут что, прошла вечеринка по случаю окончания работ?
Я осторожно улыбнулась, робко. Повертела головой, отрицая, и тихо промямлила:
— Нет.
— Моя бывшая разнюхала где я планирую жить? — вновь с улыбкой предположил он.
Мне бы радоваться — заказчик не скандалит, шутить вон изволит, а я, как слабовольная дурочка, трясла подбородком, размазывая остатки туши, не в силах объяснить происходящее. Мужчина крикнул себе за спину: «Макс!», шагнул ко мне и обнял. Вполне невинно.
— Не казните себя. Это всего лишь комната, — попытался успокоить он. Склонил к себе мою голову, провел по ней рукой, погладил волосы: — Обещаю, я дам время всё исправить. В конце концов, скоро каникулы и кабинет мне пока будет не нужен.
Я почувствовала себя еще глупее, однако сил отлепиться от него не было. Наоборот, сильнее уткнулась в его плечо, позволила себя пожалеть и от этого, как водится, разревелась. Явился помощник хозяина, выдал смачную фразу, вложив в неё душу и мат, демонстрируя дурные манеры и своё отношение к происходящему. В наш прошлый визит, он смотрелся куда галантнее.
— Макс, — укоризненно протянул Артемий. — Принеси-ка ты нам лучше фляжку, да салфеток разыщи.
Через несколько минут Макс вернулся, передал ему фляжку и стопку салфеток. Артемий Яковлевич заставил меня из неё хлебнуть, сопроводив поощрительным «умница». Виски оказался первосортным, но я была слишком расстроена, дабы по достоинству оценить напиток. Приличный глоток лихо скользнул вглубь, скатился по горлу и уже через секунды разлился теплом внутри.
