– Как видите, – насмешливо проговорил эпарх, – мастеру Ластианаксу выпала честь находиться здесь, среди нас, и он полагает, что новое назначение дает ему право критиковать работу магов, гораздо более опытных и заслуженных, чем он. Получив одиннадцать баллов из двенадцати во время защиты, вы стали высокомер…
– Ликург – наш самый верный союзник в войне с амазонками, – перебил его василевс. Его голос звучал очень глухо. – Он занимает более выгодное географическое положение, чем мы, поэтому с нашей стороны вполне оправданна помощь его армии в виде уступки нескольких островков: все равно мы не знаем, что с ними делать. Силен заверил меня, что вы разумный молодой человек, Ластианакс, так что должны понимать всю мудрость этого маневра.
Он умолк и внимательно посмотрел на Ластианакса, не подозревая, что тот совершенно не впечатлен его словами, а, наоборот, раздражен. Впрочем, юноше не оставалось ничего другого, кроме как склонить голову и произнести смиренным тоном:
– Я лишь хотел обратить внимание Совета на некоторые тревожные аспекты правления Ликурга, в частности на эпизод с недавним подавлением бунтов в Напоке. Этот город, как вы знаете, находится под протекторатом Темискиры, и, похоже, эти мятежи стали результатом… плохого обращения с населением Напоки.
– И какая тут связь между нашей политикой в отношении Ликурга? – насмешливо поинтересовался эпарх. – Эта чернь вечно жалуется, дескать, правители к ней чересчур жестоки, уж я-то кое-что в этом понимаю.
Несколько министров согласно закивали.
Ластианакс почувствовал, что непроизвольно стиснул зубы, и постарался взять себя в руки. Ранее он уже пытался получить больше сведений, но стратег отказался показать ему отчеты из Напоки. Приезжие из Напоки, с которыми он беседовал на днях, тоже ничего не знали о недавних событиях. Ластианакс вдруг пожалел, что так мало интересовался своей ученицей. Девочка сказала, что приехала из Напоки: возможно, она находилась в городе во время восстания и была свидетельницей тех событий? Молодой маг дал себе слово расспросить девочку после заседания Совета.
– Мои источники сообщают о разрушениях в бедных кварталах города, – проговорил он немного громче. – А главное, нам уже на протяжении нескольких лет известно, что власти Напоки подвергают гонениям людей, практикующих магию. Мне кажется, необходимо провести более тщательное расследование, чтобы понять, с каким лидером мы имеем дело, раз уж поддерживаем армию Ликурга.
– Вы видите угрозу не там, где должны бы, – резко возразил монарх, впиваясь взглядом в лицо юноши. – Как бы ни был опасен Ликург, по сравнению с амазонками он ничто.
«Снова эта старая песня о кровожадных амазонках», – подумал Ластианакс.
Он понимал, почему василевс так боится женщин-воительниц: это совершенно не удивительно после того, что ему пришлось пережить по их вине. Корень всех обид василевса крылся в прошлом. Правитель многое от них претерпел, но с тех пор сменилось восемь поколений, и все эти годы амазонки и гиперборейцы не поддерживали никаких контактов. Ластианакс почти не сомневался: царица Антиопа думает о василевсе не больше, чем о чистке своих сапог. Больше всего ее заботили нападения Ликурга. Царица, несомненно, не в курсе, что большая часть этих нападений оплачена Гипербореей.
А тем временем горькие воспоминания правителя застилали ему глаза, не давая видеть грубые махинации эпарха и стратега. По всей видимости, эта парочка что-то выигрывала, превознося Ликурга до небес. Ластианакс начал понимать, почему его профессор тайнографии так хотел влить в Совет новую кровь.
– Совершенно верно, ваше величество, – произнес он ровным тоном. – Однако я подумал, что следует… пересмотреть нашу позицию. Амазонки давно живут в тысяче лиг отсюда и…
Он осекся. Глаза василевса словно исчезли, скрывшись в глубокой тени. Вцепившись белыми руками в подлокотники трона из черного дерева, правитель подался вперед, как старый хищник, который вот-вот бросится на добычу.
– Ластианакс, вы что, хотите заставить меня забыть об угрозе, которую являют собой амазонки?
Его голос отразился от стен внутреннего дворика грозным эхом, словно отдаленный гром. Молодой маг молчал, чувствуя, как отчаянно бьется сердце. Повисла гнетущая тишина. Маги переглядывались, вытаращив глаза. Даже стратег растерял всю напыщенность и нервно дергал себя за усы, так что они стали похожи на пучки старых перьев.
– Нет, – выговорил наконец Ластианакс, с трудом ворочая языком. Во рту разом пересохло. – Я лишь хотел, чтобы наша осторожность в отношении амазонок не дала нам забыть о других опасностях, угрожающих Гиперборее. Мое единственное желание – служить своему городу.
Василевс еще несколько секунд сверлил юношу взглядом, и его глаза казались двумя черными дырами, потом он медленно опустился на покрытое шкурой грифона сиденье. Напряжение постепенно спало: маги, до сих пор словно оцепеневшие, начали поправлять складки тог и качать головами. Стратег выпрямился и торопливо пригладил усы, быстро поглядывая по сторонам, проверяя, не заметил ли кто его минутной растерянности.
– Вы еще слишком юны и понятия не имеете, какую боль могут причинить мужчине амазонки, – мрачно пророкотал монарх, глядя прямо перед собой невидящим взглядом.
Окончание заседания Совета прошло без единого упоминания воительниц. Министры обсуждали менее щекотливые темы, вроде обветшания караван-сараев или распространения смолы из синего лотоса. Василевс, качая головой, слушал доводы своих советников, принимал решения, и их тут же записывал секретарь. Ластианакс больше не принимал участия в обсуждении, лишь выдвинул несколько предложений по улучшению дренажных сооружений нижних уровней. Теперь не было никакого смысла даже заикаться о снижении межуровневых пошлин и защите прав женщин. Наконец, обменявшись несколькими словами с министром торговли, юноша покинул внутренний дворик.
По дороге в библиотеку он несколько раз боролся с желанием надавать себе оплеух. Что на него нашло, зачем он полез с места в карьер с предложениями, да еще и уперся рогом? Он ведь знал, на что идет, знал, что представляет собой Совет. Ластианакс не сомневался: некоторые министры разделяют его точку зрения касательно амазонок, но никто не решается озвучить свои соображения из страха впасть в немилость. В Магистериуме своих целей может достичь только умный человек, тщательно скрывающий свои истинные намерения.
По крайней мере, первое же заседание Совета подтвердило подозрения молодого мага: кто-то получает выгоду от паранойи василевса и этот кто-то избавился от не в меру любопытного Палатеса. У Ластианакса уже появился первый подозреваемый – эпарх. Главный министр подпитывал ненависть правителя к амазонкам, чтобы отвлечь его внимание от махинаций Темискиры. Наверняка этот Ликург не пожалел золота, чтобы подкупить Мезенса.
Дергая за ниточки, правитель Темискиры получал все: золото, победу над амазонками, а в конце этого пути еще и саму Гиперборею. Однако Ластианакс не понимал, как Ликург собирается захватить город. Гиперборея неприступна: никакая армия не способна пересечь ледяную пустыню и пробить адамантовый купол, даже если высадится на ближайшем к городу берегу.
