– Что значит «образ типичной амазонки»? – перебила его девочка.
– Драчливая, непричесанная, невежественная, неряха, импульсивная, – перечислил Ластианакс, не обращая внимания на возмущенную гримасу Арки. – В-третьих…
– «В-третьих»? – повторила Арка, готовясь выслушать новую порцию оскорблений.
– Тебе всего тринадцать, – закончил Ластианакс, пожимая плечами. – Я знаю, что вас, амазонок, рано начинают тренировать, однако с трудом могу представить, чтобы такую пигалицу отправили шпионить за магами за тысячи лье от Аркадии.
Он с задумчивым видом рассматривал стенку колодца.
– По крайней мере, это объясняло бы твое присутствие в Гиперборее. Как вышло, что ты, юная амазонка, прибыла в наш город изучать магию?
Арка почувствовала, что не сможет ему солгать, впрочем, она и не хотела этого делать. Впервые за долгие месяцы ей выпала возможность излить кому-то душу.
При мысли о том, чтобы рассказать, кто она и что пережила, девочку вдруг охватил страх. Несколько человек, знавшие, кто она на самом деле, умерли. Зачастую эта вынужденная анонимность тяготила Арку.
Однако порой она испытывала странную гордость, словно ее прошлое – это таинственное сокровище, к которому лишь она одна имеет доступ.
– Если я вам все расскажу, обещаете не выдавать меня? – выдохнула она с непривычной для нее застенчивостью.
Ластианакс помолчал несколько секунд.
– Арка, если бы я хотел тебя изобличить, то уже давно сделал бы это.
Эти слова словно пробили плотину, о которой девочка долгое время не хотела даже думать. В ее памяти замелькали образы, в основном причинявшие боль.
Уже очень давно она не размышляла о том, что случилось с ней после бегства из леса, и теперь воспоминания хлынули стремительным потоком, наслаиваясь одно на другое. Девочка нахмурилась, посмотрела на свои колени, красные от холодной влажности колодца, и попыталась разобраться, с чего же начать.
– Моя мать была воительницей без звания. Она умерла, и меня отдали на воспитание старой опекунше, Широн. Я выросла в лесу вместе с амазонками. Моя жизнь складывалась вполне нормально – во всяком случае, нормально для воспитанницы амазонок, – а потом в лесу случился пожар. В день пожара моя опекунша погибла, самородки живой лазури, защищавшие район, где я жила, были похищены, а я обнаружила, что могу творить магию.
Она чувствовала, что Ластианакс хочет ее перебить, но сдерживается.
– В то время я была ученицей, как и Пентесилея, дочь царицы Антиопы.
Имя царевны непривычно резануло ей ухо. Арка не произносила его с тех пор, как Пентесилея погибла у нее на глазах. К горлу подступил ком, и девочке стало трудно говорить.
– После пожара люди Ликурга похитили Пентесилею, чтобы сделать заложницей, – продолжала она. – Поскольку я была вместе с царевной, меня тоже забрали…
– Зачем?
– Они не знали, кто из нас настоящая царевна, – пояснила Арка. – Царевна велела мне тоже назваться Пентесилеей, чтобы меня не убили. Солдаты Ликурга решили забрать обеих, чтобы ненароком не ошибиться.
Ластианакс задумчиво потер подбородок.
– Очень умно.
Арка ощутила уже привычный укол ревности: разумеется, Ластианакс предпочел бы получить в ученицы такую умную девочку, какой была Пентесилея. Давно она не испытывала зависти к царевне. Это старое чувство создало у Арки иллюзию, что царевна все еще рядом. Она покачала головой:
– Если бы не ее самообладание, меня бы убили. Нас отвезли в Темискиру. По прибытии туда мы сразу сбежали, не дожидаясь, пока Ликург использует нас для давления на Антиопу.
– Как же вам удалось ускользнуть?
Впервые Арка прочитала в глазах наставника восхищение. Она уже открыла было рот, намереваясь в красках описать их побег, но потом сдержалась. Знакомство с Фретоном кое-чему ее научило: намного проще вызывать в людях восхищение, заставляя их пускать в ход собственное воображение.
– Ой, благодаря изобретательности и кое-каким секретным приемам амазонок, – ответила она.
«А еще благодаря огромной удаче», – добавила она про себя.
– Короче говоря, мы оторвались от солдат Ликурга и отправились в Напоку. Вернуться в Аркадию мы не могли, потому что на пути туда нас наверняка бы поймали, поэтому решили остаться в Напоке. Мы выучили напокский язык и несколько месяцев скрывались. Нам помог один старый знакомый моей матери: еще до моего рождения царица Антиопа отправила ее в Напоку с каким-то заданием… А потом все опять стало очень плохо.
– Гонения?
– Гонения, – мрачно подтвердила Арка. – Это было ужасно. На улицах пахло горелой плотью, потому что людей заживо поджаривали на кострах. Достаточно было левитировать камешек или рассердить соседей – и они тут же бежали доносить. Поскольку я пользовалась магией с момента побега из Аркадии, меня тоже ждал костер. Именно поэтому мы решили присоединиться к бунтовщикам. Ну, точнее, я решила. Пентесилея считала, что это плохая идея.
Прежде Арка загоняла тяжелое чувство вины в дальний угол сознания, но теперь оно вдруг вырвалось на поверхность. Девочка так жалела, что не послушалась в свое время царевну. Если бы она тогда не проявила своеволие, все могло бы сложиться по-другому.
– Мятеж закончился провалом, – продолжала она, глядя прямо перед собой невидящим взглядом. – Наместника убили, но Ликург привел подмогу и восстановил контроль над городом. Пентесилея погибла, а я сбежала. Думаю, никто не преследовал меня, потому что люди считали мертвой.
Перед глазами девочки всплыло изуродованное лицо царевны. Арка зажмурилась. Ей хотелось избавиться от этого воспоминания, прочно застрявшего в голове, постоянно напоминавшего об ужасах тех последних дней в Напоке. Иногда ей казалось, что призрак Пентесилеи упрекает ее за попытки обо всем забыть. Арка знала, что забыть – значило бы оскорбить память царевны. И все же она полностью отрешилась от всех воспоминаний – только так она смогла выжить в Напоке, а потом перейти через горы.
Последовавшее затем молчание длилось очень долго. Ластианакс стоически молчал, теперь он смотрел на девочку не обычным своим рассеянно-недовольным взглядом, а очень пристально.
– Выходит, никто не знает, что с тобой стало? Даже твоя семья, друзья? – спросил он наконец.
Арка покачала головой.
– А твой отец?
Девочка захлопала глазами.
– Мой отец – гиперборейский маг, я вам о нем говорила в день, когда вы впервые отправились на заседание Совета. Он встретил мою мать в Напоке, и она в него влюбилась. Когда она сообщила ему, что беременна, он ее бросил. Мама была так потрясена, что осталась в Напоке. Вместо того чтобы вернуться к амазонкам, она родила в деревушке недалеко от леса. Там не нашлось знающих женщин, способных ей помочь, и мама умерла, когда я появилась на свет. Меня забрала к себе Широн.
