Со «старым другом» он познакомился три месяца назад. Роуди переехал сюда из Сент-Луиса и поселился на той же улице, что и Элли, всего в паре домов от нее. За эти три месяца Кертис уже дважды спасал отношения Роуди с Элеонорой Колдуэлл – таково было полное имя красавицы.
– На этот раз она вряд ли меня послушает, – усомнился Кертис.
– Да ты себя недооцениваешь, дружище! – воскликнул Роуди и принялся поправлять приятелю галстук, и без того идеально лежавший на белоснежной рубашке благодаря зажиму в виде паровозика. – Про тебя такое рассказывают, Кертис! Ты бы только слышал, как все тобой восхищаются: клянусь, я не гоню! Есть в тебе нечто… э-э-э… в общем, что-то такое, чего у других нет. Ты зришь в корень, приятель! Найти золото в грязи Миссисипи для тебя – как два пальца!
– Ну все, хорош мне лапшу на уши вешать!
– Не, ну а чё сразу лапшу-то? Ты и без меня прекрасно знаешь, что это правда! Вспомни, как ты меня выручал!
– Дважды за три месяца, между прочим, – вставил Кертис.
– Дважды, дважды, кто же спорит? И оба раза все прошло как по маслу! Элли, когда разозлится, прямо с катушек слетает. Но стоит появиться тебе… – Тут Роуди улыбнулся и с восхищенным видом покачал головой.
«Поди его разбери, – думал Кертис, – то ли он и в самом деле искренне мною восхищается, то ли искусно притворяется».
А Роуди буквально соловьем разливался:
– Что бы ты ей ни посоветовал, Элли с радостью послушается тебя. Да еще и поблагодарит! Дружище, твоя слава гремит по всему району! Все в Тримее знают: Кертис своих корешей в беде не бросает.
– Да брось, я не делаю ничего особенного.
– Как это «ничего особенного»? А помнишь, как в прошлом месяце братья Уотерс из скобяной лавки так пособачились, что чуть друг друга не поубивали? Их мамаша до смерти перепугалась и тут же примчалась к тебе за подмогой! Так что, дружище, не скромничай и не отнекивайся!
– Я всегда рад помочь, если могу, – сказал Кертис и пожал плечами.
– У тебя настоящий талант, парень. Именно поэтому люди постоянно обращаются к тебе за помощью. Ты решаешь любые проблемы на раз-два. «Дуй к Кертису, пока не поздно! – так все местные говорят. – Этому малому по плечу любой спор и ссора!» Может, для тебя это настолько пустячное дело, что ты даже и не замечаешь, а вот остальные… о, остальные просто боготворят тебя!
– Ну, всё! Бросай меня на сковороду! – сказал Кертис.
– Ты про чё толкуешь?
– Да про то, что ты меня уже достаточно умаслил!
По вокзалу, отражаясь от стен, эхом прокатился заливистый хохот Роуди. Несколько пассажиров оглянулись на них.
«Небось начальник вокзала уже воззрился на нас через зеленоватое стекло, – подумал Кертис. – А Старый Крэб сейчас прибежит отчитывать меня за бардак в доме».
– Ладно, я поговорю с Элли, – поспешно сказал Кертис, чтобы поскорее отвязаться от приятеля. – Какую сказку ты выдумал на этот раз?
– Объяснишь Элли, что этот лживый ублюдок Джип Байард попросту оклеветал меня, а я ни в чем не виноват.
– Элли не поверит. По мне, так лучше уж честно во всем сознаться – и будь что будет.
Улыбки на лице Роуди как не бывало. Две глубокие морщины прорезали лоб. Главному гуляке Тримея этот совет явно не понравился.
– Ладно, положись на меня, – добавил Кертис и подумал, что если бы он получал по десять центов каждый раз, когда произносил эти слова, то обеспечил бы себя на всю жизнь.
– Вот это другой разговор, – сразу повеселел Роуди.
– Но только я зайду к Элли завтра, сегодня у меня важная встреча.
– Да ладно! Неужели свидание с девушкой?
– Ну… Я иду на день рождения к Эйве Гордон. Она пригласила меня еще в прошлую среду. Я очень обрадовался! Это было так неожиданно!
– Зажги там, как следует, – хлопнув Кертиса по плечу, сказал Роуди и двинулся к выходу. Вдруг он обернулся, ухмыльнулся и крикнул: – Бери пример с меня, и все у тебя получится! Хотя… лучше будь собой, у тебя же есть дар убеждения! Спасибо, что выслушал! Ты умеешь слушать лучше всех!
С этими словами Паттерсон нахлобучил федору с оранжевым пером и выскочил на Рампарт-стрит с такой скоростью, как будто опаздывал на экспресс под названием «Жизнь».
– Эй, парень, чемоданы сами себя не отнесут! – Молодой джентльмен в небесно-голубом костюме возник так неожиданно, что Кертис чуть было не наехал тележкой на его отполированные двухцветные туфли. – Вещи там, у входа! – прибавил пассажир и полностью переключил свое внимание на изящную спутницу, озиравшуюся по сторонам и с безразличным видом потягивавшую сигарету через перламутровый мундштук.
– Да, сэй, будет сделано, – сказал человек, который лучше всех умел слушать, и отправился за чемоданами.
Глава 8
«Положись на меня».
В сгущающихся сумерках Кертис Мэйхью, вцепившись в черные ручки серебристого велосипеда, мчался на день рождения к Эйве Гордон. Пытаясь настроиться на праздничный лад, он гнал навязчивые мысли прочь, но безуспешно.
«Положись на меня» – эти три слова, сказанные Роуди Паттерсону, не давали Кертису покоя.
«Как же так? Почему я помогаю Роуди, а не Элли Колдуэлл, которую знаю гораздо дольше, чем его? – размышлял Кертис. – Элли – хорошая и честная девушка… Так зачем же уговаривать ее простить неверного возлюбленного? Роуди неисправим и при первой же возможности вновь обманет бедняжку, и я это прекрасно понимаю… Что же делать?»
Кертис двигался по Южной Рампарт-стрит на восток. Скорость пришлось сбросить: на дороге, как это обычно и бывало вечером в субботу, творилась полнейшая неразбериха. Путь то и дело преграждали автомобили, запряженные лошадьми повозки и велосипеды. Но менять свой обычный маршрут Кертис не собирался: лавировал по улице, пока не добрался до перекрестка с Кэнэл-стрит. Двигаясь вдоль Северной Рампарт-стрит по задворкам Французского квартала, он доехал до Гавэрнор-Николс-стрит и свернул в Тримей.
Разгоняя сумерки, зажигались уличные фонари. Здания вспыхивали бесчисленными глазницами окон. Красными, голубыми и зелеными огнями воспламенялись неоновые вывески увеселительных заведений. Время от времени волной набегал влажный ветерок и приносил знакомые с детства запахи Нового Орлеана. Проезжая мимо цветочного магазинчика Симонетти на углу Рампарт и Гравьер-стрит, Кертис обычно наслаждался благоуханьем роз и душистых цветов. На Рампарт-стрит ветерок доносил до него сладкие ароматы только что испеченного печенья, глазированных пирожных и тортов из кондитерской миссис Делафосс. По пути домой Кертис частенько там останавливался и покупал что-нибудь матери к чаю, но в тот день он спешил. На Кэнэл-стрит всегда пахло крепким кофе из «Центральной кофейни». За трамвайными путями Кэнэл-стрит поджидали горько-сладкие благовония Французского квартала, вобравшие в себя все многообразие новоорлеанской жизни. К этим ароматам примешивались бензиновые выхлопы автомобилей и автобусов, а также запах раскаленного на солнце металла. Неизменной составляющей города был душок конского навоза. Наконец, венчали этот букет запахов нотки болотного зловония, доносившиеся с Миссисипи, раскаленной августовским зноем. Эти болотные испарения поднимались от поверхности реки желтыми облачками и оседали золотистой паутиной на кронах столетних дубов.
