Тысячи людей в этой радостной толпе, не забывая изображать радость, следили за происходящим, готовые в любую секунду бросится наперерез какому-нибудь бомбисту. Сейчас все силы департамента полиции, ОКЖ, ИСБ, Внутренней стражи и Корпуса служения брошены на обеспечение безопасности этого визита. И эти тысячи людей делали свою невидимую работу. Наверняка сегодня не один десяток лиц, вызвавших хотя бы малейшее сомнение, проведут день и вечер в полицейском околотке. Если только они не вызовут подозрение у следователей ОКЖ.
Иван Никитин точно так же, что называется, следил в оба. Может случиться всякое. Не стоит забывать о взрыве на Пасху в Москве, об убийстве великого князя Николая Николаевича в Тифлисе, равно как и о бомбистах в итальянском Таранто, посмевших бросить бомбу в невесту государя. И ясно, что метили в нее, а целились в самого императора Всероссийского, пытаясь заставить государя отказаться от реформ в пользу простого народа, отказаться от развития России и отдать ее на откуп иностранным банкирам и дельцам.
Но обхитрил всех император Михаил! Вывез из Италии свою невесту, да так, что и не узнал об этом никто! Даже говорят, что это джигиты из Дикой дивизии ему подсказали, как украсть невесту из-под носа у всех и чтобы никто не заметил! Но государь наш еще хитрее оказался, и вместо коня взял свое на дирижабле, и пока все глядели на это чудо в небе, в эту небесную машину тихо приняли принцессу, и тут их только и видели!
Иван Никитин усмехнулся. Байки, конечно. Он и сам мастак такие рассказывать, но люди охотно верят. Тем более что после окончания курсов агитаторов командировал его Корпус служения в самое таинственное Министерство информации, где его начали учить газетному делу и созданию новостей. И лишь тут Иван понял, насколько могущественная сила скрыта в Министерстве информации и как сильно влияет она на происходящее, на то, о чем говорит народ и о чем думает. И хотя не был пока Иван в самой Сухаревской башне, но и сам охотно верил тому, что там все не просто так.
А пока в России все хорошо. Скоро свадьба государя и будущей государыни. В воздухе уже явно пахнет победой в войне. Сегодня передали, что на Галицийском фронте русскими войсками взяты Ивангород и Черновицы, испанские союзники все-таки захватили Тулузу, а русско-итальянские войска ликвидировали остатки революционных банд в Лионе и Марселе, посвятив свои победы принцессе Иоланде. И нет сомнения в том, что последние очаги сопротивления инсургентов в Окситании будут подавлены в самые ближайшие дни. Да и на Кавказе наступление успешно развивается, а это значит, что скоро уж действительно войне конец.
Тем более что германцу так и не удалось ни сделать что-то под Ригой, ни взять Абвиль во Франции, где португальцы героически сдерживали немецкий прорыв. Впрочем, всем уже было ясно, что германец уже выдохся, и в Берлине наверняка мечтают лишь о более почетных условиях мира, дергаясь в последних военных конвульсиях.
Иван вздохнул. Как он соскучился по временам, когда главными темами пересудов вновь станет ожидание появления на свет наследника-цесаревича, а не война и прочие безобразия. Впрочем, об этом мечтает не он один. Вон сколько народу высыпало на улицы приветствовать невесту государя. Наверняка мечтают о том же самом, что и Иван.
ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА
Из «Походного дневника» товарища д’Эрбанвилля (В. Ульяни)
30 июля 1917 г.
Третий день я уже на ногах. Вчера и сегодня поднимался на верхнюю палубу, хоть еще и слаб. С Большой землей нас связывают только перехваченные чужие переговоры и радио. В Пекине монархическая реставрация. Революционные очаги в Европе подавлены. Похоже, русский мартовский шатун рвется к сердцу Европы.
Эти печальные новости каждый день приносит мне Лизи. Она выходила меня в охватившей на второй день после отплытия горячке и продолжает следить за процедурами и лекарствами, хорошо, что не кормит, как неделю назад, с ложечки. За выздоровление мое большое спасибо нашему русскому доктору. И меня, и многих товарищей в эти недели Рейтборге спас. Я за время болезни успел очень с ним сойтись. Михаил Иосифович не только хороший врач и собеседник, он душой болеет за наше дело. Он, не в пример многим записным социалистам, даже служа в госпиталях Русского корпуса, не подхватил этой освобожденческой заразы! Но против третью неделю мучающей меня морской болезни и душевных терзаний и он бессилен.
Хвори мои только сегодняшней встречей от меня отступили. В 200 милях от Мартиники встретили мы наконец «Париж», точнее, уже «Парижскую коммуну». Похоже, все наши испытания и лишения были не напрасны и скоро деятельно завершатся. Много думая и беседуя с моими попутчиками, я понял, что не там искал слабое звено. И совсем скоро с него мы начнем рвать цепи мирового капитализма. Пока империалисты увязли в Европе, мы зайдем к ним с «заднего двора», а оттуда уже ворвемся в кабинеты, салоны и парадные.
Темнее всего перед рассветом. Но уже близок наш день.
(Дается по «Документы Великой октябрьской социалистической революции. Т. 1. Начало (июнь-сентябрь 1917 г.)» Гавана. 1957 г.)
МОСКВА. 19 июля (1 августа) 1917 года
Скулы начало сводить от напряжения, а рука уже просто отнималась. Иоланда даже пошла на хитрость, одной рукой приветствуя встречающих по одну сторону улицы, а другой воздавая должное тем, кто стоял с противоположной стороны. Но это не слишком-то помогало, ведь хоть рук у нее было две, но улыбка-то одна, и дарить ее приходилось всем, кто так восторженно ее встречал на этой улице от аэродрома до самого Кремля. Улице, которой, как ей казалось, конца и края не будет.
Неужели этот ад никогда не закончится? Принцесса покосилась на своего спутника. Михаил казался каким-то воодушевленно-расслабленным, приветливо улыбающимся, но без особого напряжения. Так, легкая улыбка, отеческий взгляд, легкая покровительственность.
Мужчины! Легко им! Им нет необходимости часами терпеть все процедуры перед зеркалом и задолго до него! Разве могут они понять те дикие страдания, которые приходится выдерживать женщинам вне зависимости от возраста? Тем более если речь идет о столь придирчивом светском обществе. А уж если говорить о первом визите в город и страну, в которой тебе предстоит выйти замуж…
Терпи! Улыбайся! Эта улица когда-нибудь закончится! Всего-то семь километров со скоростью черепахи…
Позади были очень тяжелые дни перелета. Полная секретности поездка к месту нахождения «пустого» дирижабля, ночная погрузка на борт, затем утренний взлет и долгий-долгий полет куда-то далеко, за море, в сторону Египта. Заправка в Каире, где им всем строго-настрого запретили даже выглядывать в иллюминатор! А затем снова полет, уже над песками Аравии и горами Персии. Потом вновь горы, уже Кавказские, вновь море, на этот раз Каспийское. Снова заправка на военном аэродроме в обстановке полнейшей секретности. Правда, в этот раз им разрешили выйти из гондолы дирижабля и даже устроили небольшой пир, угостив совершенно экзотическими местными кушаньями. Принцесса толком там и не ела ничего, боясь незнакомых блюд и реакции желудка на незнакомую пищу.
