И, не удержавшись, перешла на французский:
– Да, Михаил, комплимент у вас чисто военный.
Видя, что девушка отчего-то слишком уж напряжена, отвечаю на том же языке:
– Увы мне, Мари, два года войны и командование дикими горцами не могло не отразиться на дикости моих комплиментов. Но я обещаю исправиться.
– Нет, не надо, прошу вас. Оставайтесь самим собой.
– Как прикажете, моя госпожа. И вновь простите мое солдафонство, ведь я не спросил о том, как вы устроились. Все ли хорошо и удобно?
– Да, благодарю вас, Михаил. Поезд и вагон очень комфортны. А это действительно бронированный вагон?
Киваю.
– Да, и этот вагон, и почти весь поезд, кроме хозяйственных вагонов. Тут есть мощная радиостанция, есть даже гараж с автомобилем. Мы, правда, сегодня на нем не поедем, в Марфино нас встретит целый кортеж, но уверен, что вскоре такая возможность нам представится.
– Генерал Цабель обещать мне экскурсию. Очень гордится этим поездом.
– Поймайте его на слове, милая Мари. Он прекрасный рассказчик, а поезд действительно полон чудес. Правда, другой генерал, а именно генерал Климович, обязательно приставит к вам охрану, но тут уж ничего не поделаешь.
– Генерал Цабель сказал, что мы прибыть в Марфино очень быстро, и экскурсию придется идти в иной раз.
– Как вы относитесь к свадебному путешествию?
Девушка замерла от неожиданности. Лишь через несколько мгновений она смогла ответить:
– А разве есть время на это?
– Ну, вероятно, я вновь обману ваши ожидания, которые мог невольно разбудить своими словами. Разумеется, для полноценного свадебного путешествия у нас нет ни времени, ни возможности. Идет война, и она входит в решающую фазу. Устроим настоящее свадебное путешествие уже после войны.
– Тогда что вы говорите, Михаил?
– Вам нравится этот поезд?
– Да. А почему вы спросить это?
– Мы отправимся в путь на этом поезде. Я хочу показать вам Крым и Черное море. Возможно, мы даже сможем выйти на императорской яхте «Колхида», ее как раз закончили приводить в порядок. Вы же любите морские путешествия?
– Да, но…
Великая княжна пыталась понять, шучу ли я и где у этой шутки заканчивается шутка. Наконец она спросила осторожно:
– И когда это быть?
– Если все пройдет так, как я на это надеюсь, то, возможно, уже на следующей неделе.
Мария кивнула и о чем-то задумалась. Воспользовавшись возникшей паузой, я позвонил в колокольчик и приказал Евстафию подавать кофе.
Когда посуда была благополучно убрана, а кофе уже источал божественный аромат на нашем столе, невеста спросила:
– Сказав про свадебное путешествие, вы сказать так просто для красного слова…
Судя по явной тарабарщине в речи, она почему-то вновь напряжена.
Я улыбнулся:
– Ваши успехи в изучении русского языка неоспоримы, но правильно говорить «для красного словца».
– Спасибо. Так для красного словца или это не для красивая речь?
– Не для красоты речи, если вы об этом.
– Да, не для красоты? Разве можно быть свадебное путешествие до свадьба? Вы же говорить, что венчание через месяц!
Да, она определенно умна и подмечает нюансы, несмотря на трудности с языком. Наверное, дальше тянуть смысла нет никакого.
– Что ж, милая Мари, сюрприза не получилось. Да, я вынужден ускорить нашу свадьбу…
– Вынуждены?
Оп-па! А вот такой я ее еще не видел… Ее ледяному голосу позавидовала бы сейчас сама Снежная Королева. Глядя в ее сузившиеся глаза, я ощутил, какой опасной может быть эта милая и улыбчивая девушка. Холодной и… смертельно опасной. Да уж, не позавидуешь ее врагам. Впрочем, сейчас не позавидуешь мне. Идиот, что и говорить…
Я продолжил как ни в чем не бывало, надеясь словесными кружевами вырулить из взрывоопасной ситуации:
– …и коронацию, точно так же, как ранее я был вынужден их откладывать, вопреки своему страстному желанию, чтобы вы, моя дорогая Мари, как можно скорее стали моей женой официально.
Мороз молчания был мне ответом. Ну, похоже, что я лишь усугубил все.
Еще одна отчаянная попытка, хотя уже понимаю, что разговор безнадежно испорчен. А может, и не только разговор.
– Простите, милая Мари, если мои слова ранили вас. Я не хотел задеть ваши чувства и молю о снисхождении. Что мне сделать, чтобы вы меня простили?
Она опустила взгляд и медленно выдохнула, явным усилием воли пытаясь взять себя в руки. Когда она вновь посмотрела мне в глаза, передо мной была почти привычная Мари, лишь какая-то неуловимая тень лежала на ее лице, показывая, что пожар не погас, а лишь загнан вглубь.
– Это вы должны меня простить, Михаил. Я не должна была давать волю чувствам. Это было… глупо.
Сказав это по-французски, девушка отвела взгляд и обратила свой взор на проплывающие за окном пейзажи, явно не видя их. И я вдруг почувствовал себя совершенно чужим и лишним в этой комнате.
– Милая Мари, вижу, что я и вправду ранил вас. Как мне искупить свою вину?
Она покачала головой.
– Ничего не надо. Все хорошо. Мерси.
Ей было очень больно.
Что делать, я не знал. Причину не понимал. Ледяная стена между нами.
Повисло гнетущее молчание.
Наконец она спросила с отчаянием в голосе:
– Скажите, Михаил, а я вам совсем не нравлюсь?
– Что?
Признаться, я опешил от такого вопроса. Но Мари больше ничего не сказала, лишь до боли закусила губу. Мне показалось, что она сейчас просто расплачется. В полной растерянности я поспешил подойти и присел перед ней, взяв ее ладошку в свои руки.
– Да что вы такое говорите? Как вы могли подумать такое?
В ее глазах явственно блеснули слезы, когда она заговорила взахлеб, так, словно боялась не решиться или не успеть сказать мне все.
– А что? Что я должна думать? Я уже пять дней в Москве, я уже пять дней ваша невеста, но вы лишь подчеркнуто вежливы и обходительны со мной. Мы даже иногда видимся. Я понимаю, что вы очень заняты, но между нами словно вежливая стена отчуждения. Когда мы все же видимся, вы ведете со мной никому не нужные светские разговоры о погоде и поездах, вы улыбаетесь, но ни разу, ни разу вы не проявили ко мне искреннего интереса. Вы холодны и держитесь на расстоянии. Вы всячески сторонитесь и избегаете меня. Театр, церемонии, официальные встречи – все это лишь игра на публику. Я вам нужна лишь для политики. Вы и сейчас говорили не о том, что хотите, чтобы я была вашей, а лишь о том, что вынуждены ускорить свадьбу, и только для того, чтобы я стала вашей женой официально! Я знаю, что наш брак политический, но за эти пять дней вы даже ни разу не посмотрели на меня как на женщину, словно я кукла какая-то или вещь, а я женщина, понимаете? Женщина! Так глупо было надеяться…
