– Ах вы крысы тыловые! – завелся Васильев, когда услышал историю повара. – Значит, нет у вас ничего, ни мяса, ни тушенки? Некрасов, Вань, – отпустив повара, «замок» уже говорил со мной, – бери карабин в палатке и айда за мной. – Командир хотел лишь посмотреть, что и как, разведать обстановку как бы.
Заявились мы на склад уже в темноте, поэтому смогли подойти незаметно. Уже шагов за десять до нас донесся громкий смех. Веселится кто-то, везет людям. А когда возле самого крыльца дома, где был расположен склад, мы натолкнулись на пьянющего кладовщика, стало все абсолютно ясно.
– Веселитесь, гады? – зло бросил ему Васильев. Тот в ответ даже не попытался отдать честь, тупо упал на снег. Этот хрен вроде грузчиком тут служит, видел его уже.
– Командир, ты чего задумал? – спросил я осторожно. Как бы глупостей не наделал, он тоже у нас горячий парень.
– Пристыдить немного да в глаза посмотреть, – фыркнул «замок». А у меня возникла мысль.
– Командир, а склад-то у интендантов сзади вроде? – указал я на темный сарай за домом.
– Проверить хочешь? Так они небось так запрятали, что и не сыщешь.
– Ну, хоть увидим сами, правда ли, что продуктов нет?
– Пошли, – решительно бросил лейтеха, и мы стали обходить дом.
Первое, что увидели возле дверей склада, так это пьяного часового. Во, блин, служба, дрыхнет, и ведь не холодно ему, прям на улице, разве что под крышей. Обойдя его и откинув засов, замков не было, мы вошли на склад. Конечно, залежей продуктов тут не было, даже при тусклом свете фонарика это легко заметно, но склад определенно не был пустым.
– Погодите секунду, – шепнул я лейтехе.
– Ты чего шепчешь-то? Мы ж не воры, – удивился лейтенант.
– Но и внимание привлекать раньше времени не нужно, если нас тут застанут, думаю, разбираться никто не будет, крайними сделают, да еще и какую-нибудь недостачу повесят. – Я вышел из склада и присел перед часовым.
– Эй, Семен, где ливер сгрузили? Люди пришли, – спросил я тихо у солдата. Я понятия не имел, как его зовут, но это было и неважно, один хрен не поймет меня, пьянющий в зюзю.
– Слева, в самом конце, все ж туда сгрузили, забыли, что ли? – о, услышал и вполне четко, почти не запинаясь, лишь икая, ответил часовой.
– Ага, точно, – бросил я и вернулся на склад.
– Чего? – лейтеха был внутри и не слышал разговора.
– В конец идем, по левую руку.
Мы обнаружили на складе три целых коровьих туши, а также кучу потрохов в больших котлах. А вдоль стены справа стояли, лежали и просто валялись мешки с крупой.
– Ну и суки! – выдохнул от возмущения лейтенант Васильев. – А где же остальное?
– Да, похоже, тут, – я указал в самый угол сарая, где виднелись несколько бидонов. Подойдя и открыв один, убедился, что в нем самое стратегическое продовольствие всех времен. Спирт.
– Поэтому и гуляют, продали гады, вот и жрут в три горла. А ну, пошли!
– А толку-то, командир, – остановил я за рукав ватника лейтеху. – Наверняка кто-то из штаба прикрывает, так бы не разгулялись. Может, просто взять немного, вон, хоть мешок крупы, да соли.
– Это кража, как ни гляди. Сам же и сказал, что повесят на нас гораздо больше, заодно свои делишки и прикроют, – покачал головой лейтенант. – Я иду в штаб полка, попытаюсь кого-нибудь из командиров убедить сходить со мной.
– Зря вы, товарищ лейтенант, самим же достанется. Без высшего соизволения в таких масштабах не воруют, да еще и на войне.
– Так что – воровать?
– Да разве это чье-то личное? Или государственное? – возмутился уже я. – Это – украденное у бойцов Красной Армии. Еще товарищ Ленин в войну поощрял девиз: грабь награбленное.
– Ты тут еще кого вспомни! – шикнул на меня «замок». – Давай уже тырить, что ли!
Вынесли мы и правда немного. Как и хотели, взяли мешок, килограмм сорок, крупы, мешочек с солью, мужикам прихватили маленький мешочек махорки. Еще был чай, так же россыпью в небольших мешочках, сухари и мясо, конечно. Ничего из потрохов и внутренностей брать не стали, хватит с нас и просто мяса. Отрезали две ноги от одной туши, немного срезали мякоти, да и закончили на этом. Правда, на выходе не удержался уже наш правильный командир и прихватил кусок печенки, уж больно облизывался на нее. За несколько ходок погрузили все «нажитое» непосильным трудом на сани и вернулись в расположение. Единственное, чего брать не стали, так это спирт. Ну, как не стали, фляжки наполнили свои, да и баста. Повязаны мы теперь с командиром одной веревочкой. Если кто-то прознает, хана нам обоим, не спросят, как звать. Ну а как бы на моем месте поступил любой нормальный человек? Я такую байду на гражданке не терпел, а уж на войне… От этого реально зависят жизни людей, неужели кто-то смог бы удержаться и не сделать такого же для своих же товарищей? Это война, ребятки, тут нужно думать не только о себе.
* * *
Как и говорил, располагались мы на окраине, поэтому устроили хороший схрон в кустах возле леса. Мороз сейчас сильный, вряд ли мясо испортится, напротив, замерзнет так, что рубить запаришься. Повар кашеварил всю ночь, бойцы незаметно охраняли, чтобы не просек кто, а с утра мы, наконец, наелись.
К обеду началась суета в лагере. Вокруг палаток и домов шатались какие-то хмыри, позже разглядели кто. Когда к нашей палатке причалили двое интендантов и без тени смущения спросили, не нуждаемся ли мы в чем-либо, послали их лесом, пригрозив, если не будут кормить, набить им морды. Ушли те быстро, но глазами все рыскали по округе. Лейтеха позже прогулялся, выяснил, что ходили те по всем домам и палаткам. Понятно было, что они ищут, но нам было наплевать. Найдут – ответим, но за нас, думаю, обязательно отомстят.
Вечером заявился и старший интендант в сопровождении заместителя командира полка по политической работе. Тоже выспрашивали, суки, как мы живем, не голодаем ли? Чуть и этих не послали тем же маршрутом, заявив нагло, что скоро с голоду сдохнем, но те все же что-то у нас усмотрели. Потому как уже почти ночью лейтенанта вызвали в штаб полка. Вернулся тот и злой, и радостный одновременно. Злой, потому как спрашивали его именно о еде. Точнее, эти гады тыловые разглядели, что у нас во взводе многие курят, а еще и сухарями хрустят. Вопрос – где взяли? Лейтенант сказал, что доедаем старые запасы, и сразу перешел в атаку, требуя организовать нормальное снабжение продуктами. Радость же была в том, что ему понравились испуганные рожи интендантов. Боятся гады, как бы не донесли на них. Как боимся мы, так и эти ворюги. Ведь если бы мы могли доказать сам факт кражи у солдат продовольствия, интендантам было бы проще застрелиться.
– Так что, Вань, есть нам все равно надо помаленьку и аккуратно. Выдают продукты, добавлять немного из запаса и не транжирить. Сто процентов следить будут.
– Конечно, главное, еда есть, а уж осторожно и понемногу есть мы сможем. Главная проблема не в еде, а в спокойном выражении лиц бойцов, у голодных таких лиц нет. А вообще, я ночью посижу, увижу кого, на раз желание что-то у нас найти отобью, – серьезно заявил я.
