– Только не поломай, а то загремишь! – предупредил лейтенант.
А ночью отцы командиры, те, что, вероятно, были замешаны в хищениях продуктов, прислали к нам двух дуболомов из интендантского взвода. Те не догадались шарить в стороне, откуда им знать. Но вот облазали все возле кухни, да и вокруг палатки. Я сидел и сдерживал смех, глядя на их потуги, а потом просто вышел из палатки и взял обоих за жопу.
– Тревога, диверсанты! – крикнул я, но негромко, пусть мои вылезут, да из соседнего взвода ребята, так, свидетелями будут.
– Мы свои, свои, – пищали отожравшиеся на наших харчах интенданты, когда я их тихонечко буцкал. Бил аккуратно, чтобы следов не оставалось, но в то же время, чтобы поняли на раз.
– Кому это вы свои? – давил я, тут уже и оба наших командира прибыли. – Свои по ночам не шарятся по лагерю. Или, может, вы украсть что-то хотели? – якобы только заметив заспанных командиров, повернулся. – Вот, товарищ старший лейтенант, были задержаны в ночное время в расположении взвода. То ли диверсанты, то ли ворюги. Может, хотели наше оружие утащить, чтобы врагу сподручнее нас захватить было?
– Кто такие? – строгим и громким голосом спросил старлей.
– Красноармеец Пличко, интендантский взвод…
– Красноармеец Залевайкин…
– И чего вам тут надо? – еще более строго спросил командир.
– Ничего, мы просто мимо проходили.
– Ага, кругами возле нашей палатки, аж шоссе натоптали, – усмехнулся я. – Разрешите, товарищ командир?
– Чего? – не понял старлей.
– Эй, Пличко, пойдем-ка со мной, – сказал я, улыбаясь и кладя руку на плечо ночного гостя.
– К-куда? – у самого аж ноги трясутся.
– Поговорим о гулянии ночью, о снабжении, о предательстве и службе, да найдем, чего ты, – похлопал я по тому же плечу интенданта. И тот скис.
– Меня послали, я не виноват, это не я!
– Кто приказал? – жестко спросил я, не обращая внимания на жест лейтехи.
– Старший интендант Левченко, а ему замполит полка, это все они, я ни при чем! – А второй, которого мы и не трогали еще, постоянно кивал, поддакивая.
– Какой был приказ?
– Найти мясо, украденное со склада вчера ночью.
– А откуда там мясо, Пличко? Вы ж говорите, что склады пустые?
– Это командиры приказали так говорить, они мясо отдают кому-то, или меняют, мы не знаем. – О как, второй заговорил.
– Некрасов, веди их к командиру полка, я за особистом!
– Мы не виноваты, товарищи, отпустите нас.
– Вот особистам подтвердите все сказанное, вас и отпустят, вы ведь не воровали продукты, которые нужны армии?
– Нет, мы только таскаем, мы ни при чем. Нам же приказывают…
– Вот, значит, и бояться вам нечего. – Приказывают им. Сидят суки на теплом и сытном месте, боятся, что ежели не станут покрывать командиров, то отправятся на фронт, вот и молчали.
Закончилось все это действо для нас хорошо. Особисты быстро включились в работу, еще бы, этим же тоже надо выслуживаться, а тут такое дело. Нашли и изъяли все продукты, позже их распределили по взводам. Арестовали замполита полка, старшего интенданта, бойцов и правда не тронули, только допросили и отправили в линейные части. А вот командирам не повезло… Нет, расстреливать никого не стали, но увезли отсюда, может, посадят теперь. А вокруг нас следаки тоже походили, все намеками пытались разузнать, не мы ли обнесли склад. Видимо, кто-то из интендантов пытался таким образом купить себе свободу и сваливал вину на нас. Не вышло.
* * *
Через пару дней пехтуру сняли с теплых насиженных мест и погнали куда-то на запад. На передок, наверное. Теперь уже мы занимали их дома, наконец, нагреемся. А долго тут пехтура квартировала, но все хорошее рано или поздно заканчивается.
Еще через день, а это уже под Новый год было, в нашу деревню прибыли два неполных артдивизиона, в один из которых вошли и мы. Народу в деревне стало много, что удивило, но снабжение не хромало, еды хватало вполне. Орудий пока не было, да и, если честно, хотелось встретить Новый, сорок второй год не на фронте. А кому ж не хотелось бы?
Мама прислала еще одно письмо, пишет, что и Васька, еще один мой брат, не миновал немецкой пули. Лежит в госпитале, в Горьком, тяжелое ранение в живот. Мама все переживает, как у меня, надо написать, порадовать, что со мной все в порядке. Оказывается, она знала, что я тоже был в госпитале, сообщили ей, а я-то скрывал. Отругала за то, что не сообщил, но желала, чтобы скорее поправился. А я и не сообщал ей потому, как действительно все было в порядке. Как ни пугал меня в госпитале военврач, рецидивов не было, а уж грохота я наслушался в последнее время. А маме хватает и без меня заботы, чего ее зря тревожить.
* * *
Новый, тысяча девятьсот сорок второй год мы встретили там же, на постое в деревне Проскурово. Артмастерские заканчивали ремонт наших гаубиц, да привезли еще пару штук, новеньких. Два дивизиона, что были тут расквартированы, уже полностью укомплектовали людьми и противотанковыми пушками, ждали только нас. И вот, девятого января, вся эта армада, почти в три тысячи рыл, тронулась с места. До целого артполка мы не дотягивали, все же только два дивизиона, но уже сила. Правда, непосредственно на фронте сражаться будут всего около тысячи, остальное обслуга. Господи, сколько же в армии дармоедов на один работающий ствол… Охренеть можно, и ведь никого не уберешь, все вроде как при деле. Но как бы хотелось всех этих юристов, финансистов и прочих в окопы посадить… Ну или на худой конец снаряды подавать, так дохлые все, с ограничениями через одного, не придерешься.
* * *
Топали вновь под Калинин, на этот раз, правда, будем его проходить. Немцев еще в декабре откинули от города, километров на тридцать, наверное, таким макаром, глядишь, и до Ржева скоро дойдем. Только бы не спешили, а то помню я, как фрицы умеют мастерски части с других участков снимать, да в нужное время бить, где нам не надо.
Прибывшие последними в нашу часть бойцы сообщили о хороших изменениях на фронте. А конкретно, от Москвы наступление шло очень хорошо. Не было бездумного движения только вперед и плевать на фланги. Немцев отбросили, может, и не так далеко, как в моем времени, но зато шли более широким фронтом. Да и у нас, вон, может, не будет такой бойни, какой была Ржевская битва. Гибнут люди, конечно, на то и война, но, кажется, все идет к лучшему завершению этой фазы. Чуть позже станет ясно, чего мы добились за зиму, пока мне такой вариант больше нравится.
Встали мы в этот раз очень удачно. Тут еще и от разбитого полка нам третьим дивизионом добавили три орудия, теперь вообще силища. Батареей, в которой был я, так и командовал Иванцов. Работать мы будем вновь вместе с батальоном пехоты, прям в центре. Это немного настораживает, всегда волнуешься за фланги, хоть и находишься в отдалении от линии фронта. Но в этот раз я лично видел всю нашу армаду, поэтому было немного поспокойнее на душе.
