– Чего ж так долго огня нет? – сам себе говорю я и спускаюсь к нашим.
– Несколько обрывов, старается.
– Надо вызвать сюда остальных, будут помогать. Товарищ командир, до врага метров триста. Идут медленно, так как проходы узкие. Срочно нужно стрелять.
– Мне что, к орудиям сбегать? Занимай позицию, будем отбиваться, пока связи нет. Танки есть? – это он о немцах.
– Да, два. Может, все-таки послать гонца, чтобы положили несколько снарядов, может, задержатся? – О чем я? Тут шесть километров до батареи…
– Рядом пехота стоит, у них рация, нужно только до них добежать. Говори координаты, – командир достал из планшетки листок бумаги и быстро записал то, что я ему наговорил. – Боец, ко мне!
Ближайшим, я не удивился даже, был тот самый Никоненко, что уже порадовал меня своими умелыми действиями.
Через три часа уже темнело, бой окончился. Нет, мы не заняли немецкие позиции в низине, в полукилометре от высоты. Остались на ночь на гребне. Мало ли чего там у фрицев дальше, разведки-то не было пока. А вот тех, кто пер на нас, мы остановили и даже заставили откатиться назад. Причем врага больше не было видно, возможно, отступили дальше. Из двух танков своим ходом уполз только один, второй со сбитой гусенкой стоял полубоком к нам на поле. В дыму от разрывов снарядов мы не видели, успели ли танкисты покинуть машину, поэтому старались не высовываться. Никоненко тогда еще не успел, наверное, добежать до пехоты для связи с батареей, когда Иванцов вовремя вспомнил, мог бы и раньше, что у него ракетница есть. По зеленой ракете уже через десять минут наша батарея открыла огонь. Слава богу, что кто-то следил за направлением и вовремя увидел сигнал. А еще ему же слава, что не накрыли нас свои же.
– Хорошо повоевали, сержант! – устало рухнул рядом со мной Иванцов.
– Да уж, – кивнул я. Чувствовал я себя неважно. Странно как-то все происходит. Впереди, как командир сказал, важный опорный пункт немцев, но ни у нас сил нет, ни противник нас не сбивает. Да, странно.
– Чего задумался? – Высказываю свои мысли командиру. – Да, их там явно маловато, но почему? В штабе вчера, когда задачу ставили, указали на наличие минимум полка пехоты при поддержке танков. А тут…
Под утро с обеих сторон от нас, но не в прямой видимости, начало грохать. Тут Иванцов забеспокоился всерьез. Да и нам, простым бойцам, стало не по себе.
– Неужели опять? – задумчиво бормотал сам с собой старлей. Мы не лезли к нему с вопросами.
Все прояснил Никоненко. Примчался – сырой, грязный как черт и глаза по пять рублей.
– Товарищ командир, немцы с флангов обошли, наши сворачиваются и отходят. Огня больше не будет… И это, пехота вся ушла, моей роты нет на месте…
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – смачно выругался Иванцов.
– Так и знал, что не все так просто, – добавил я, как оказалось, вслух.
– Собирай бойцов, сержант, нужно прорываться, – приказал командир.
– А куда, товарищ старший лейтенант? Если фрицы нас обошли, то мы прямо к ним и выйдем.
– Вперед пойдем, – отрезал Иванцов. О как. Интересно.
– А что мы там неполным взводом делать-то станем? – позволил я себе задать вопрос.
– Там нас точно не ждут, будем крюк делать, собираемся, быстро!
И ведь командир действительно повел нас вперед, туда, откуда еще вечером фрицы перли, и не зря. Мины немецкие тут уже всерьез пропахали, поле мы пройдем, а вот что дальше будет, пока вопрос.
Дальше был лесок, так, скорее рощица, но густая. В ней вчера фашисты накапливались. Шли тихо, прямо по следам танка, намял он тут хорошо, но пройти можно было. Под ногами постоянно чавкало, как бы в болото не попасть, оно тут кругом. Озираясь, как воришки, мы топали, ползли, но вокруг так никого и не появилось. Уже через пару часов мы были мало похожи на бойцов Красной Армии.
«По уши в грязи, в воде до самых глаз» – это как раз о нас. Главное, чтобы дальше по тексту песни сходства не было. Как там?
Но по уши в грязи, в воде до самых глаз,
Через какой-то срок враги опять нагнали нас,
И бьют еще сильней, вот-вот и порешат…
Деревня показалась слева, когда взобрались на очередной холмик. Разглядеть было сложно, деревья мешают, но суеты никакой нет. Иванцов долго решал, но все же разродился.
– Так, сержант Некрасов, – он качнул головой, подзывая к себе, – бери двух бойцов – и в деревню. Посмотрите вокруг, много ли немцев, и назад. В саму деревню не входить, в перестрелки не вступать, нас мало, нельзя выдавать свое положение. Как понял меня?
– Все понятно, – кивнул я, несколько охренев, – разрешите идти?
– Иди и тихо там, ясно? Не обнаруживать себя. Просто посмотрите, и назад.
– Я все понял, – был я очень удивлен такой постановкой задачи. Если честно, все ждал, когда же родной командир отправит нас умирать. А тут…
Взял с собой понравившегося мне своей храбростью и ловкостью Никоненко и еще одного бойца. Вадим, так звали Никоненко, щеголял с автоматом уже, где он его взял, не знаю. Второй боец был невысокого роста, худощавый, на вид лет двадцати. Звали его Валентином.
– В деревню? – спросил меня Вадим, когда мы отошли от отряда.
– Ага, – кивнул я.
– Так ведь там немцы?
– Вот и узнаем, сколько их и что имеют.
Говорить не хотелось, да и нельзя было, мало ли где фрицы могут сидеть. Подошли к крайним деревьям быстро, за ними узкая полоска поля и сама деревня. От нас метров триста, как на ладони уже. В трофейный бинокль я долго осматривал подступы и решил все же довериться своим глазам. Просто времени особо не было, нужно двигаться, ситуация может поменяться в любой момент.
– Вперед, бегом, без остановок. Видите, холм слева от домов, останавливаемся там, – я указал направление и ориентир.
Рванули мы, как от огня. Что удивило, бойцы даже не возмутились и не спрашивали меня, чего я придумал. А все было просто, я увидел, что фрицев в деревне почти нет. За час наблюдений видел всего троих. А были они танкистами. Вот и посмотрим, прав я или лоханулся, как последний дурак.
До назначенного местом сбора бугорка добрались за минуту. Бойцы упали, пытаясь восстановить дыхание, я же даже не заметил этой пробежки, легко далась. Сразу высунул голову поверх бугра и осмотрелся. Нормально. Впереди дома, улица, можно сказать, ближе к противоположному концу от нас стоит танк, с ним эти три немца и возятся, которых я ранее срисовал. Больше никого не видно. Ни немцев, ни местных.
– Идем по этой стороне, за домами. Здесь точно никого. У шестого или седьмого дома танк, не стреляем, попробуем взять фрицев в плен и допросить. – Проход по огородам предстоял нелегкий.
