Корабли были слабыми и не соответствовали своими качествами мировым стандартам. Дело в том, что любой боевой корабль представляет собой компромисс многих факторов, главными из которых считаются три: вооружение, защита и скорость хода.
Каждая из этих составляющих «съедала» значительную часть водоизмещения корабля, поскольку и артиллерия, и броня и громоздкие силовые установки с многочисленными котлами, топливом, паровыми машинами или турбинами были очень тяжелыми. И конструкторам, как правило, приходилось жертвовать одним из боевых качеств в пользу другого. Так, к примеру, итальянской кораблестроительной школе были присущи быстроходные и сильно вооруженные, но слабо защищенные линкоры. Немцы, наоборот, ставили во главу угла живучесть и строили корабли с очень мощным бронированием, но с умеренной скоростью хода и облегченной артиллерией. Стремление же обеспечить гармоничное сочетание всех характеристик с учетом тенденции постоянного увеличения главного калибра приводило к чудовищному росту размеров корабля.
Как это ни парадоксально, но появление долгожданных «идеальных» линкоров — быстроходных, сильно вооруженных и защищенных мощной броней — довело саму идею таких кораблей до полного абсурда. Еще бы: плавучие монстры из-за своей дороговизны подрывали экономику собственных стран значительнее, чем вторжения вражеских армий! При этом в море они почти не выходили: адмиралы не хотели рисковать столь ценными боевыми единицами, поскольку потеря даже одной из них приравнивалась практически к национальной катастрофе. Линкоры из средства ведения войны на море превратились в инструмент большой политики. И продолжение их строительства определялось уже не тактической целесообразностью, а совершенно иными мотивами. Иметь такие корабли для престижа страны в первой половине ХХ века было самым важным.
Необходимость остановить раскрученный маховик гонки морских вооружений осознавали правительства всех стран, и в 1922 году на созванной в Вашингтоне международной конференции были приняты радикальные меры. Делегации самых влиятельных государств согласились существенно сократить свои военно-морские силы и закрепить суммарный тоннаж собственных флотов в определенной пропорции в течение последующих 15 лет. На этот же срок практически повсеместно прекращалось и строительство новых линкоров. Единственное исключение было сделано для Великобритании — страны, вынужденной сдать на слом наибольшее количество совсем новых дредноутов. Но те два линкора, которые могли построить англичане, вряд ли имели бы идеальное сочетание боевых качеств, поскольку их водоизмещение должно было измеряться величиной 35 тысяч тонн.
Вашингтонская конференция стала первым в истории реальным шагом по ограничению наступательных вооружений в глобальном масштабе. Она дала мировой экономике некоторую передышку. Но не более того.
В середине 1930-х годов морская политика резко изменилась. К тому времени все мировые державы принялись лихорадочно заниматься своим флотом. Два международных договора, подписанные в Лондоне, пытались хоть как-то сдерживать размеры будущих военных кораблей. Но все было напрасно — никто не собирался выполнять эти условия.
Франция, Италия, Великобритания, Япония, США и особенно Германия приступили к созданию нового поколения кораблей — левиафанов. И Сталин, довольный успехами индустриализации, на этом фоне не собирался оставаться в стороне.
В июле 1936 года Совет Труда и Обороны СССР с благословения Генерального секретаря утвердил семилетнюю программу «Крупного морского судостроения» на 1937–1943 годы. Вкратце ее стали называть программой «Большого флота».
По этой программе предполагалось построить 533 корабля, в том числе 24 линкора. Для тогдашней советской экономики эти цифры были абсолютно нереальны. Но возразить Сталину никто не посмел — самоубийц не нашлось.
К разработке проекта нового линейного корабля на самом деле приступили еще в 1934 году. Дело продвигалось очень тяжело. Опыт создания больших кораблей в СССР полностью отсутствовал. Пришлось нанимать иностранных специалистов. В страну приехали сначала итальянцы, затем — американцы.
В августе 1936 года, после разработки различных вариантов, были утверждены два основных. Техзадание на проектирование линкоров типа А (проект 23) и Б (проект 25). От последнего скоро отказались. Вместо него был принят проект тяжелого крейсера 69. А вот тип А превратился в бронированного монстра, который по своей мощи превосходил всех зарубежных собратьев. Сталин, питавший слабость к кораблям-гигантам, был очень доволен.
Для начала работы над семилетним проектом решили не ограничивать водоизмещение. СССР не был связан никакими международными морскими соглашениями. Поэтому уже на стадии технического проекта водоизмещение линкора достигло 58 000 тонн. Толщина броневого пояса составляла 375 миллиметров, а в районе носовых башен — 420! Броневых палуб было сразу три: 25-мм верхняя, 155-мм главная и 50-мм нижняя противоосколочная. Корпус оснащался солидной противоторпедной защитой итальянского типа.
Артиллерийское вооружение линкора включало в себя девять 406-мм орудий Б-37 с длиной ствола 50 калибров. Советская пушка могла стрелять 1105-килограммовыми снарядами на дальность 45,6 километра. По своим характеристикам она превосходила все зарубежные орудия этого класса.
Тем временем программа крупного судостроения была пересмотрена. В феврале 1938 года был создан новый вариант программы.
Малых линкоров типа Б в программе уже не значилось, зато число больших А увеличилось с восьми до 15 единиц. К примеру, даже Великобритания и нацистская Германия, в которой вооружение шло полным ходом, рассчитывали построить всего девять новых линкоров.
Поэтому руководству СССР пришлось пересмотреть свои возможности. И в программу включили всего четыре линкора. Однако скоро и это оказалось невозможным — строительство одного из кораблей остановили почти сразу после закладки.
Головной линкор «Советский Союз» заложили на Ленинградском заводе в начале 1938 года. За ним последовали «Советская Украина» (Николаев), «Советская Россия» и «Советская Белоруссия» (Северодвинск). Несмотря на мобилизацию всех сил, строительство очень сильно стало отставать от графика.
Однако стремление создать «суперкорабль» — более сильный, чем любой потенциальный противник его класса, было у Сталина невероятным. Это стремление было понятным потому, что очень слабыми казались экономика и промышленность государства.
Поэтому кораблестроительная политика СССР была доведена до абсурда. С одной стороны, Сталин, вдохновленный успехами в области авиационной промышленности и танкостроения, считал, что так же быстро удастся решить все проблемы в кораблестроении. В другой — общество настолько было измучено репрессиями, атмосфера была такой, что проект любого другого корабля, не превосходящего по мощи и размерам своих зарубежных собратьев, посчиталась бы диверсионной и вредительской. Авторов же проекта ждала бы весьма незавидная участь.
Поэтому у конструкторов и кораблестроителей просто не оставалось выбора. Было необходимо проектировать самые быстрые, мощные корабли, оснащенные самой дальнобойной артиллерией.
