Тело Маши упаковали в брезентовый мешок. Горечь, обида, отчаяние, слезы поражения душили Зину со страшной силой. Но она взяла себя в руки.
— Я сейчас поеду в морг, — повернулась она к Саше, — попробую добиться, чтобы Цапко прямо сейчас произвел вскрытие. Думаю, многое прояснится.
Попрощаться с ними Юна не вышла. После отъезда милиционеров хозяйка заперлась у себя в доме.
ГЛАВА 16
Белый свет лампы прозекторской резал пространство, как острый нож, и Зина остановилась на пороге, прикрыв глаза ладонью. Как далеко она была теперь от привычной обстановки морга! Последним она вскрывала умершего рыбака по приказу Берша-дова. Тогда еще был жив Михаил…
Но Бершадов давно уже не появлялся в ее жизни. И вот теперь — пришла беда. Нежданно-негаданно, просто выросла на пороге. И у Зины не было выхода, кроме как в рукопашную схватиться с ней.
Цапко был на месте. Он дежурил в эту ночь в морге, и Зина обрадовалась: это было хорошим признаком. Судьба словно благоприятствовала ей.
— Доброй ночи, Николай Степанович, — вежливо поздоровалась она, стоя в дверях. Цапко перебирал в шкафу какие-то реактивы.
— Крестовская, вы? Вот уж не ожидал увидеть вас в такой час! — резко обернулся он, и Зину поразило хмурое, неприязненное выражение его лица. Она не была впечатлительной натурой и давно уже разучилась доверять людям, однако ее кольнула реакция старика на ее появление. Зина прекрасно понимала его, но в чем же была виновата она, всего лишь как песок попавшая под пресс?
— Да, это я, — Зина вздохнула и решительно двинулась вперед, прикрыв за собой дверь. — Вы проводили уже вскрытие тела, которое было доставлено вам буквально полчаса назад?
— Какого тела? — В глазах Цапко появилась совсем не свойственная ему злость.
— Молодой женщины. Отравление снотворным, — спокойно пояснила Зина.
— Крестовская, вы прекрасно знаете, что по ночам вскрытия не проводятся! — резко ответил патологоанатом. — Все будет произведено утром, в положенное время, в порядке очереди. Вы думаете, это единственный труп, который мы получили за ночь? Странно! Вы проработали здесь дольше меня и уже забыли наши порядки?
— Я прекрасно помню ваши порядки, — в тон ему резко ответила Зина. — Но я прошу вас произвести вскрытие именно сейчас. Фамилия Игнатенко. Мария… Проверьте по документам.
— Что вы… — задохнулся Цапко.
— Вы слышали. Я прошу провести вскрытие этого тела прямо сейчас и допустить меня к участию.
— Вы в своем уме? — Руки старика затряслись.
— Именно! — Зина тоже старалась говорить все так же резко. — Это приказ.
— Приказ? — опешил Цапко.
— Разумеется. Вы думаете, я пришла к вам от своего имени? — усмехнулась Зина, не сумев скрыть охватившую ее горечь. — Вы прекрасно знаете, на кого я работаю! И вы тоже давали обязательство работать на нас!
— Вы ошибаетесь, — старик стал белым как мел.
— Разве? А кто давал расписку, согласие на добровольное сотрудничество со следственным органами НКВД? — наугад спросила Зина.
— Чего вы хотите? — Голос Цапко совсем упал, и она поняла, что попала не в бровь, а в глаз.
— Вы слышали! Я хочу, чтобы мы с вами произвели это вскрытие именно сейчас!
— Но я не готов… Нет подходящих реактивов… Сегодня был тяжелый день…
— Не смешите меня! Все реактивы, конечно, в наличии. А вскрытие буду проводить я. Вы будете мне ассистировать.
— Ну знаете! — возмутился Цапко.
— Знаю! — отрезала Зина. — Больше вас знаю, поэтому и сказала, что буду производить вскрытие.
— Но я все равно не готов…
— Если вы будете юлить и откажетесь подчиниться моему приказу, я велю вас арестовать, — Зине противно было произносить эти слова, но другого выхода у нее не было.
— Вы чудовище! Просто чудовище, — прошептал Цапко.
— Вы тоже, — отрезала Зина, и это было абсолютной правдой. Старик был точно таким же, как она. Он тоже подчинялся существующим законам: либо доносишь ты, либо доносят на тебя.
Зине вдруг подумалось, что все они, люди этого времени, напоминают сорную траву. Превратившись в сорняки, в мусор, они так стремятся выжить, что пробиваются даже среди камней.
— Хорошо, — голос старика прозвучал глухо, — повторите имя.
— Мария Игнатенко, — безразлично, как имя совершенно чужого человека, произнесла Зина, при этом на лице ее не дрогнул ни один мускул. — Пусть санитары подготовят тело. Я переоденусь.
Она подошла к столу, включив всю свою силу воли, мгновенно активизировавшую профессиональные качества, когда она не раз смотрела в лицо смерти. Перед ней словно лежало всего лишь одно из тел. Что бушевало в душе Зины под маской этого профессионального безразличия, не догадался бы никто и не понял бы никто. Чтобы выполнить все верно, Зина постаралась отключить сердце.
Это было возможно. Ведь единственным способом понять, что произошло с Машей, было узнать правду. А что могло показать эту правду, как не вскрытие?
Одновременно с профессиональными манипуляциями Зина брала образцы тканей, чтобы отдать их на анализ Тарасу. И ей было плевать, что Цапко украдкой наблюдает за ней.
Первоначально все шло к тому, что это была передозировка снотворного. Только к середине вскрытия Зина вдруг поняла, что что-то идет не так! В печени присутствовали следы барбитуратов. Однако они полностью отсутствовали в желудке и кишечнике. Зина несколько раз проверила себя, но ошибиться не могла!
— Что вы делаете? — не выдержал Цапко.
— Я не понимаю. Если она съела огромную дозу таблеток утром, и наступила смерть от передозировки препарата, то они не были бы усвоены печенью, а остались бы в желудке! На то, чтобы таблетки усвоились печенью, просто не было времени! Однако поражение печени налицо, а в желудке никаких следов нет.
— Зачем вы все усложняете? Смерть наступила от передозировки барбитуратов! — рассердился Цапко. — Это самоубийство!
— Я не спорю. Но я не могу объяснить этот странный факт…
— Значит, не надо его объяснять!
Вскрытие было закончено. Тщательно вымыв руки и переодевшись, Зина вернулась в ординаторскую, за свой бывший стол, вырвала из блокнота, лежащего уже на чужом столе, чистый лист и принялась записывать мучающие ее вопросы прямо по горячим следам.
1) Почему препараты усвоились печенью, если для всасывания не было времени?
2) Почему не обнаружено следов барбитуратов в кишечнике и желудке?
3) Почему в крови нет высокой концентрации соответствующих химических составляющих, если предположить, что таблетки не были проглочены, а вещество было введено путем инъекции?
