Но детство давно осталось в прошлом. Как и старинная мебель из красного дерева. В этой реальности, в том мире, где Зина существовала сейчас, не оставалось ничего, кроме подозрительности, и таинственные звуки вызывали лишь тревогу и были причиной для страха, а не волшебной сказкой.
Зина попыталась открыть шкаф, но это было не так просто сделать: дверца была заперта на замок. Впрочем, так могло и казаться — самого замка Зина не видела. В дверце даже замочной скважины не было.
Ощупывая поверхность, Крестовская вдруг наткнулась на небольшую впадину, которая почему-то была заклеена липкой лентой. Аккуратно, подцепляя ногтями, Зина стала отдирать ленту.
И вдруг что-то щелкнуло. Пальцы Зины коснулись ржавой пружины, которая соскочила с такой силой, что Зина даже не успела отдернуть руку. Конец пружины вонзился в нежную кожу, и Зина едва сдержала крик. К счастью, рана была неглубокой. Зина принялась быстро слизывать кровь, стараясь остановить, она помнила, что в случае, когда под рукой нет ничего из кровоостанавливающих медикаментов, отличным способом остановить кровотечение является слюна.
Пока занималась пальцем, Крестовская даже не заметила, что дверца приоткрылась.
Наконец она это увидела и осторожно, стараясь не скрипеть, отодвинула ее в сторону. Это был не шкаф — под красивой резной поверхностью, замаскированной под старинную мебель, находился вход в подвал. Зина увидела крутые ступеньки, спускающиеся вниз. Полумрак. Из отверстия несло плесенью и сыростью.
В распоряжении ее были считаные секунды. Кто знает, может, Лора Барг пошла за ней. Принимать решение требовалось быстро, и для Крестовской не оставалось ничего другого, кроме как быстро пройти внутрь, захлопнув дверь за собой.
Замок щелкнул, Зина оказалась в темноте. Под ногами были ступеньки. Она стала спускаться вниз, держась за стены.
Идти пришлось не долго. Постепенно глаза Зины привыкли к полумраку. Даже воздух показался не таким омерзительным, как прежде. Конечно, вокруг была сырость, из стен сочилась вода. А в некоторых местах, где стены были покрыты никогда не высыхающей влагой, проросли темные островки мха, похожие на таинственных пришельцев из другого мира, а не на растительность, к которой привыкли все. Несколько раз Зина едва сдержала крик отвращения, когда ее пальцы прикоснулись к пористой, вязкой и необычно теплой поверхности, вдруг поддавшейся под ее рукой — мох был таким пористым, что создавал впечатление живого существа. И это было не просто отвратительно, но и страшно.
Зина подумала, что в этом подвале так много влаги потому, что где-то рядом проходят грунтовые воды, а возможно, находится и спуск в катакомбы, коридоры которых затоплены водой. Она слышала, что в некоторых местах под землей уровень грунтовых вод настолько высок, что они попадают в катакомбы, затапливают подземные ходы и одновременно подмывают фундаменты зданий, расположенных на поверхности. От этого здания покрываются трещинами и постепенно приходят в негодность. Очевидно, здесь было именно так.
В любом случае ей не оставалось ничего другого, кроме как идти вниз. Тем более, что в темноте появился просвет. То ли глаза Зины привыкли к полумраку, то ли внутри действительно был дополнительный источник света, который и создавал этот полумрак.
Еще несколько шагов вниз — и Крестовская оказалась в большом помещении, где под потолком виднелось небольшое окно. Это был подвал. Окно, похоже, выходило на улицу. Посередине на полу лежала женщина. Именно она издавала тот самый стон, который и донесся на поверхность. Стены в глубине подвала создавали отличную акустику.
Зина бросилась к ней. Женщина была молода, не старше двадцати пяти лет. Ее длинные светлые волосы слиплись от крови. Крестовская разглядела рану на голове, как будто женщину ударили чем-то тяжелым. Несмотря на то что лицо ее было залито кровью, можно было разглядеть, что женщина была очень красивой.
На ней было простое ситцевое платье. Ноги ее были босы. А вот на груди… Зина узнала такие же страшные раны, которые уже видела, — на груди погибшего сотрудника Бершадова в том страшном доме на Бугаевке, где погиб Михаил.
Она опустилась на колени рядом с женщиной, нащупала пульс. Разорвала платье на груди… Она была словно исполосована когтями какого-то животного…
Стоны женщины стали тише, и Зина вдруг поняла, что жизнь ее уходит, ей осталось жить не больше нескольких минут. И она ничего не может сделать! Под рукой не было медикаментов, не было и возможности позвать на помощь. Было понятно, что женщину специально заперли здесь. А это означало, что и сама Зина в беде. Стоит ей сунуться наружу, и она умрет, как умирает сейчас эта незнакомая женщина!
— Кто вы? — Крестовская попыталась приподнять голову женщины, дать отток крови, чтобы та хотя бы смогла говорить.
— Уходите… отсюда… — еле слышно прохрипела она.
— Кто это сделал? — не отставала Зина.
— Она не оставит вас… Если найдет…
— Она? Лора Барг?
— Нет… Другая… Женщина с акцентом… Это он ее привел к нам в дом, он…
— Юна? Вы говорите о Юне? — воскликнула Зина.
— Кирилл сказал, она будет помогать мне по хозяйству… А она напала на меня…
Кирилл. Внук таксидермиста. Зина приподняла голову женщины выше.
— Кто вы Кириллу? Кто?
— Жена…
— Почему он решил вас убить? Говорите, это важно…
— Я узнала… узнала… совы…
— Что именно?
— Там, в углу… Справа…
Осторожно опустив голову умирающей женщины, Зина бросилась в угол подвала… И застыла на месте как вкопанная. Там лежала деревянная палка, к верхушке которой были привязаны… когти совы. Но что это были за когти! Неестественно увеличенные, отполированные до какого-то отвратительного темного блеска, острые, как кинжалы… Это было смертельное оружие, которое мог изготовить только психически больной человек. Теперь было понятно, чем именно были нанесены страшные раны на груди женщины и сотрудника Бершадова — именно этими когтями, которые мог увеличить только человек, знакомый с искусством таксидермиста, создавая страшные, неестественные вещи из останков мертвых животных.
Зина вернулась к женщине. Та дышала тяжело, с присвистом. Глаза ее закатились. Крестовская снова попыталась поднять ей голову, но было уже поздно. По телу несчастной прошли судороги, выгибая его в дугу, она издала сдавленный хрип и так застыла, глядя в потолок неестественно расширенными, но все еще красивыми глазами, вдруг ставшими застывшими озерами, тускнеющими, как мутное стекло.
Оставаться дольше в страшном подвале не было смысла. Зина бросилась к окну. К счастью, решеток на нем не было. Подтянувшись на руках, она открыла его и выбралась наружу, при этом больно ударившись коленями о сухую землю. Крестовская оказалась в каком-то дворе, впереди виднелись открытые ворота.
Изо всех сил она побежала к ним и вскоре оказалась на Степовой улице, недалеко от входа в аптеку. Теперь самым главным было только одно — как можно скорей убраться из опасного места. А вот обдумать, что именно произошло, можно было и потом.
