— Секретный приказ значит секретный. Ничего личного. Изменений не будет.
— Понятно, — вздохнула Зина, — значит, в этом названии действительно скрывается очень большая подсказка, если ты прячешь его от меня.
— Возможно, — вдруг улыбнулся Бершадов.
— Хорошо. Тогда скажи мне первое слово! — Зина все не могла успокоиться. — Или операция называется не одним словом? Это несколько слов?
— Два, — усмехнулся Бершадов. — Ты мне ребенка напоминаешь.
— Отлично! — Зина воспрянула духом, почувствовав, что он готов играть в ее игру. — Значит, два слова. Название местности?
— Угадывай! — Бершадов абсолютно искренне улыбнулся впервые за все время их разговора.
— Бессарабия? Румыния? — начала перечислять Зина. — Нет. Берег Днестра?
— Плоско мыслишь! — хмыкнул презрительно Бершадов.
— Ясно. — Крестовская почувствовала раздражение. — Итак, я буду мыслить не плоско, а широко и глобально. Ну что ж... В этой операции у нас, как всегда, не детектив, а грязные шпионские страсти. Подлость против ничего не подозревающих людей. А что, если... Если это бедствие, от которого в теплое время года страдают жители сел, расположенных вблизи Днестра? Я читала об этом. Если это... ну, например, нашествие змей?
— Что? Нашествие змей? — Бершадов запнулся, и внутренне Зина сама себе зааплодировала.
— Ну да, — она твердо смотрела ему в глаза. — Я же помню, давно еще читала, что змеи выходят из Днестра, когда тепло, ну и жители прибрежных сел страдают от этого. Значит, это нашествие змей. Первое слово в названии операции — «змеи», верно?
— Браво! — Театрально, наигранно, но с плохо скрываемым раздражением Бершадов трижды ударил в ладони.
— Змеи, змеи, — бормотала Зина. — Ты подтвердил: первое слово «змеи». Я права?
— Почти. Это... змей, — вынужденно ответил Бершадов.
— Змей? — опешила Крестовская. Похоже она этого не ожидала. — А почему один? Их же вроде много!
— Думай! — Бершадов снова ехидно усмехнулся.
— Змей Бессарабии? Змей Днестра? Румынский змей? Советский змей? Долбаный змей? Да черт!.. — не выдержала Зина.
— Еще раз браво! В точку: долбаный змей! — откровенно засмеялся Бершадов. — И почему я не услышал такого раньше, до названия спецоперации? Ох, как бы все могло поменяться!
— Ясно, — догадалась Зина, — второго слова я пока не знаю. И как бы я ни пыталась его угадать, я не смогу этого сделать, потому, что пока его не знаю. Это неизвестное мне слово, так?
— Так, — честно подтвердил Бершадов.
— Что ж, мне остается угадывать дальше, — вздохнула Крестовская.
— Ну так вперед. Все в твоих руках. — Бершадов неожиданно стал серьезным. — Ну а какая вторая твоя просьба?
— Допуск в архив, где я могу знакомиться с редкими газетными материалами, запрещенной литературой, научной, которая не доступна для широкого круга читателей. К примеру, с оккультной, мистической литературой по сектам, по верованиям, — отчеканила Зина. Похоже, она была готова к такому вопросу. — Я же знаю, у вас есть такой архив.
— Разумная просьба, — кивнул Бершадов, — тут я возражений не имею.
— Где он находится? В самом управлении НКВД?
— Нет. Он находится в специальном отделе, который относится к научной библиотеке университета. Внешняя вывеска — филиал университетской библиотеки, но на самом деле туда не пускают никого. Я выпишу тебе пропуск. Там можно будет почитать газеты. Есть даже подборка правительственных приказов. Тут я с тобой согласен. Это пригодится тебе — для дальнейшей работы, как ты понимаешь.
Он тут же открыл свой неизменный планшет, достал какой-то бланк и что-то написал на нем. Затем протянул Зине. Оказалось, что это пропуск.
— Действителен до 31 декабря 1940 года. В следующем году продлю. Улица Красной армии, рядом с Горсадом. Во дворе. Позвонишь в звонок и поднесешь это к дверному глазку, — сухо сказал.
— Спасибо, — Зина спрятала оказавшуюся драгоценную бумагу в сумочку.
— Через день-два жди вестей, — снова бросил Бершадов, поднимаясь с места и почти по-королевски давая понять, что визит окончен. — Я отправил своего человека к отцу Григорию, то бишь Александру Карояну, и назначил встречу в Одессе. Со дня на день он прибудет. Как я понял из сообщений других агентурных источников, обстановка в его месте накаляется. Так что все может измениться с минуты на минуту.
А значит, эта встреча просто необходима.
— Я поняла, — кивнула Зина.
— О месте и времени встречи сообщу тебе запиской, — он уже был в дверях, но затем обернулся: — А что, этот твой Барг еще от тебя не сбежал?
— А должен? — Зина зло взглянула, но быстро потупила глаза.
— Ясно, — Бершадов хмыкнул. — Значит, ты не сказала ему правды. Ну и долго будешь тянуть?
— Какой еще правды? Я ему всю говорю, — Крестовская сама понимала, что ведет себя как ребенок, отводя глаза в сторону и пытаясь оправдаться.
— Скрытность — катастрофа для семейной жизни. Запомни это! — строго произнес Бершадов.
— Как будто ты знаешь об этом! — не выдержала Зина. — У тебя ведь никогда не было семьи!
— Чтобы быть экспертом, не обязательно вступить в лужу, — беззлобно хмыкнул Бершадов. — Даже в деловом сотрудничестве ничего не получится, если ты не можешь доверять человеку, рассчитывать на него на все сто. А тут не деловое сотрудничество. Тут хуже. Люди живут вместе, едят вместе, спят в одной постели. А потом вдруг выясняется, что едят и спят они с предателем. Как думаешь, что будет?
— Я не предатель! — вспыхнула Зина.
— А разве я это сказал? — Бершадов вздохнул. — Расскажи-ка Баргу, что теперь ты официально работаешь в НКВД, и чем раньше, тем лучше. Пока не дошло до беды.
— До какой еще беды? — у Крестовской заныло под ложечкой.
— Пока твое сердце еще живое, — хмыкнул Барг. — Расскажи, расскажи. Увидишь, что будет.
Она промолчала. Больше всего на свете ей хотелось послать Бершадова к черту, сказать что-нибудь гадкое, даже ударить... Но почему-то она не могла этого сделать, и не из-за соблюдения субординации или дисциплины. А потому, что в глубине души чувствовала — он прав. Это знал и Бершадов. Он всегда умел читать ее мысли.
А потому, ехидно ухмыльнувшись напоследок, он направился к двери, больше не говоря ни единого слова, потому как прекрасно понимал, что ничего и не надо говорить. Дверь громко хлопнула. Зина показалось, что это ее ударили. Она поспешила уйти прочь из этой квартиры...
Секретный архив материалов, которые поступали в НКВД при обысках, помечались спецдирективами или просто имели опасность для массового распространения, находился в небольшом одноэтажном флигеле в глубине двора. Зина нашла его с трудом.
