Прежде всего, что начало ее раздражать, – Виктор ходил по квартире по ночам. Во-вторых, он покупал еду, которой Зина терпеть не могла. И главное… Ей вдруг стало скучно жить, невероятно скучно возвращаться домой и заставать дома Виктора, который, развалившись в кресле с газетой, начинал говорить какие-то глупости. К своему ужасу, Зина обнаружила, что он… не очень умен.
Если она умела читать между строк – в силу жизненного опыта, в силу того, с чем столкнулась, то Виктор воспринимал советские газеты буквально и изрекал самые дикие нелепости с умным видом, чем приводил ее в бешенство.
Политика и события в мире не представляли для нее никакого интереса, и она не собиралась говорить о них часам, в отличие от него – он так любил переливать из пустого в порожнее.
– Гитлера не интересует Советский Союз, – вещал безапелляционно Барг, – а продвигаться на Европу – это правильно. Лучше, если в мире будет несколько сильных государств, чем много мелких. Нет, не тронет он Советский Союз. Побоится.
– Ну ладно, если Гитлера не интересует СССР, то почему все здесь наводнено немецкими агентами? – не выдержала как-то Зина.
– Какие агенты, что за чушь? – Виктор округлил глаза. – Откуда ты взяла этот бред?
Она вдруг поняла, что скучает по Бершадову, с которым хоть поговорить можно было об умных вещах. Но он исчез, не подавал о себе никаких вестей. И Зина совсем заскучала.
Чтобы себя занять, Крестовская стала больше работать в институте. Виктору она говорила, что ей добавили нагрузку. Но на самом деле это она сама напрашивалась на каждую лишнюю пару – потому что не хотела возвращаться домой.
Когда в 8 часов утра Зина вышла из дома в институт, Виктор еще спал. Сама она не понимала, каким образом ему удавалось получать какие-то послабления и он мог приходить на работу к 10, даже к 11 утра. Ее, честно сказать, это страшно бесило. Она понимала, что поэтому Барг ходил по ночам – потому что утром он долго спит и высыпается, в отличие от нее.
Сама Зина вышла из дома сонная, с сильной головной болью, с мрачными мыслями и с погасшим солнцем в душе. Солнце это погасло от того, что она не знала, не могла понять, как докатились они до жизни такой.
На самом деле никаких пар у нее не было – Крестовская по привычке шла в институт, чтобы пораньше просто уйти из дома. Но, едва она появилась на кафедре, как заведующая тут же попросила ее заменить преподавателя в одной из групп.
– Да не готовилась я! Что буду им говорить? – рассердилась Зина.
– А говорить ничего и не надо! У них лабораторная должна быть, вот ты ее и проведешь, – пояснила заведующая.
– Лабораторная – на первой паре? – удивилась Крестовская.
– Так уж получилось, – пожала плечами заведующая.
Это была чужая группа, Зина ее не знала. Но вот предмет лабораторной работы она знала очень хорошо, поэтому никаких трудностей у нее не возникло. В конце занятий студенты принялись сдавать работы. И Зина вдруг обратила внимание на одну девушку, которая, похоже, и не собиралась к ней подходить.
Маленькая, черноволосая, очень худенькая, она сидела на последней парте и смотрела в окно. Невероятно бледная, с каким-то трагическим рассеянным взглядом… Одета она была очень бедно, намного хуже всех остальных студентов. Вокруг нее словно пустыня образовалась – это тоже сразу бросалось в глаза. Все остальные студенты словно намеренно избегали ее.
Когда все стали подходить к столу преподавателя и сдавать работы, девушка попыталась незаметно выскользнуть из аудитории. Однако не тут-то было: Зина уже давно работала преподавателем, поэтому остановила ее достаточно просто:
– Вы не сдали работу, – строго сказала она.
– Простите… Я не написала, – ответила девушка дрожащим голосом.
– Сядьте за стол и пишите, – Зина была непреклонна. – Вы не выйдете из аудитории, пока не сдадите работу! – злобно отрезала она. Настроения у нее не было с самого утра, а тут еще это…
Даже не попытавшись возразить, девушка послушно села за парту. Наконец все последние работы были сданы, и кроме них в аудитории больше никого не осталось.
– Подойдите ко мне! – взглянув на несчастную, резко скомандовала Зина, намереваясь поставить двойку в журнал и сообщить в деканат.
Девушка послушно встала из-за стола. Она была такая худенькая и запуганная, что чем-то напоминала испуганного воробышка. Но дальше произошло невообразимое – она вдруг пошатнулась и упала на пол, прямо в проход. Зина страшно перепугалась, бросилась к ней. Девушка лежала на полу без сознания.
Крестовская метнулась в соседнюю аудиторию, где были химические препараты для опытов, быстро отыскала нашатырь и так же бегом вернулась к девушке. Быстро привела ее в чувство. Придя в себя, девушка заплакала. Поддерживая голову, Зина заставила ее выпить стакан воды.
– Ты беременна? – в лоб спросила она.
– Нет, конечно! Видит Бог, нет… – Девушка залилась горючими слезами.
– Тогда что? Ты больна?
Не отвечая, несчастная продолжала плакать, лишь отрицательно мотнув головой. Внезапно Зину обожгла страшная догадка.
– А что ты ела сегодня? – спросила она.
– Я… не ела… – Девушка так удивилась вопросу, что даже перестала плакать.
– А вчера? – допытывала ее Зина.
– И вчера тоже… Не ела, – шепотом призналась студентка.
– Когда ты ела в последний раз? – нахмурилась Крестовская.
– Я не помню. Пять дней назад или четыре… – Голос ее звучал совсем тихо.
– Почему? Что произошло? – Зина держала себя в руках, но понимала, что это не надолго.
– У меня денег нет, – девушка снова начала плакать.
– Как тебя зовут? – Крестовская мысленно поздравила себя с тем, что правильно определила причину обморока – голод.
– София, – глотая слезы, ответила девушка.
– А ну вставай! Ты идешь со мной, – Зина решительно подняла ее с пола.
К счастью, больше в этот день занятий у нее не было. Она думала посидеть в библиотеке, почитать, но теперь планы изменились. Зина повела Софию в столовую. По дороге та пыталась сопротивляться, но Зина не дала ей ни малейшего шанса.
В столовой Крестовская взяла обед из трех блюд – борщ, макароны по-флотски и салат из капусты. А еще – булочку и компот. И поставила все это перед девушкой:
– Ешь. А когда поешь, ты мне все расскажешь. Скажешь, что за беда у тебя. Может быть, я смогу тебе помочь.
– Что вы, я не могу… Не надо, – София все еще пыталась сопротивляться.
– Ешь немедленно! – рассердилась Зина.
Но сердце ее дрогнуло, когда она увидела, с какой жадностью девушка набросилась на еду. Сама Зина лишь лениво потягивала кофе с молоком и думала только о том, как ей мучительно хочется курить.
