Я задумалась над его словами. Тут действительно было над чем подумать. Я думала так долго, что Сафин легонько толкнул меня в плечо.
— Эй, верни мой подарок. Я хочу получить его назад.
— Ты его выбросил.
— Ничего подобного! Я хочу его, он принадлежит мне.
— Я думала, ты не заметил.
— Не правда. Я специально бросил его в сторону, так, чтобы он отделился от остальных. А ты забрала его самым наглым образом. Я все видел. Я вообще весь вечер не спускал с тебя глаз.
Я рассмеялась. Но возвращать подарок у меня не было никакого желания. Так я и сказала, что, может быть, отдам потом. Сафин нахмурился.
— Нам нужно поговорить. И я хочу, чтобы ты выслушала меня очень серьезно.
— Не знаю. Я еще не решила, нужно ли мне тебя слушать. И еще не знаю, хочу ли здесь остаться.
— Невозможно серьезно разговаривать с человеком, который валяется в постели. Немедленно вставай и одевайся!
Сначала я решила, что он шутит, но, посмотрев на него, быстро и молча вскочила с кровати и стала одеваться. Так мы и одевались — в полном молчании, не глядя друг на друга. Я даже умудрилась кое-как застелить кровать.
Он сел на кровать и властным жестом велел мне сесть в кресло напротив. Я повиновалась, шокированная своей покорностью. Он велел мне сидеть спокойно и помолчать.
Честно говоря, мне самой было интересно: что можно сказать в такой ситуации? Что можно сказать после всего, что я видела? Но лицо Вирга Сафина было таким серьезным, что его стоило выслушать. Но то, что он сказал…
— Нет у меня никакой девушки. Нет и никогда не было. Я сделал это, чтобы никто не догадался о тебе и не заподозрил, что ты у меня есть.
Я открыла глаза… Мне вдруг показалось, что он шутит, но он не шутил.
— Ты сама не понимаешь, в какой мир попала. Здесь все не такое, как кажется. И в нем полно смертельных опасностей, о которых ты даже не подозреваешь. Никто не должен догадываться, что у меня есть личная жизнь, и кто есть в моей личной жизни, иначе ты будешь под страшной угрозой.
Я все еще молчала. Конечно, слова его звучали странно, но в них что-то было. Мне вдруг вспомнился пожар в туалете галереи, на выставке Сафина. Он так явно встал перед моими глазами, как будто все было вчера. Именно это и заставило меня слушать серьезно и внимательно. И Вирг Сафин это понял, прочитав об этом в моих глазах.
— Алима Гаджеева — не моя девушка, никогда ею не была и никогда ею не будет. У меня вообще ничего не было с Алимой. С другими — было, много всего было, но только не с Алимой. Алима Гаджеева — девушка моего близкого друга, именно поэтому он и разрешил мне устроить эту комедию. Так было нужно. На самом деле это была его идея, он предложил мне разыграть всю эту сцену, и так спасти тебя. Поверь, я не хотел тебя унизить или оскорбить. Так нужно было. Все должны были поверить в то, что с тобой у меня ничего нет. Ты должна была пройти через это испытание, и ты прошла его с честью. Это был единственный способ тебя спасти.
— Спасти от чего?
— А вот об этом тебе пока не нужно знать. Поймешь со временем.
— Меня хотят убить? Как хотели убить там, в туалете галереи, устроив пожар?
— Извини, но больше я тебе ничего не скажу, я и так слишком много сказал.
— Я в шоке! А ты ничего не объясняешь. От чего спасти — от смерти? Кто хочет меня убить? Конкуренты по бизнесу? Бандиты из криминала? Или это страшный заговор твоих бывших любовниц? Я ничего не понимаю. Объясни! — злилась я.
— Да, я совсем забыл, — Сафин вдруг вынул из кармана брюк небольшую плоскую коробочку, — поздравляю тебя с днем рождения. Извини, что так вышло. Я бы все хотел по-другому. Но не моя вина.
Я открыла футляр — в нем лежал изящный золотой браслет с изумрудами и бриллиантами. Без всяких намеков, просто очень модный и красивый.
— Теперь собирай вещи — я забираю тебя в свой дом прямо сейчас. Отныне ты будешь жить в моем доме. Ты больше не будешь находиться в этой квартире. Все должны думать, что после ночи ты уехала, и квартира пуста.
— Ты забираешь меня только поэтому? — нахмурилась я.
— Нет. Я хочу, чтобы ты все время была рядом со мной. В этой квартире уже отпала необходимость, теперь ты будешь жить в моем доме.
Не отойдя от шока, я закончила собирать вещи. Сафин взял мою сумку и спрятал ключ от квартиры в карман. За порогом он обнял меня за плечи и, как ребенок, уткнулся носом в мое плечо.
— Я люблю тебя, Мара. Я люблю тебя…
Шок мой был так велик, что я ничего не успела ответить. Да и никакого ответа он не ожидал.
Мы быстро спустились по лестнице. Я прекрасно понимала, что начинается новый период — совершенно другой этап моей жизни. Каким он будет? Мне было и сладко, и тревожно одновременно. Когда мы вышли на улицу, направляясь к его машине, уже светало.
Солнечный луч скользнул по стене и утонул во влажных складках моей кожи.
Бежевые обои на стенах дарили ощущение света. Даже солнце здесь выглядело иначе. Россыпью мелких драгоценных камней оно скользило вниз по стене. Я попыталась поймать его ладонью, но эта драгоценность была фальшивой и исчезла от соприкосновения с моей кожей. Все становилось другим, таким, как не было никогда.
Эта спальня могла подарить удивительное ощущение уюта и покоя в любой другой момент, в любой другой день, но только не сейчас. Я удобнее умостилась в кровати, обхватив руками колени, и задумалась о ситуации, в которой я оказалась.
* * *
В дом Сафина мы приехали утром. Уже достаточно поздним утром. Мы ехали долго, так как попали в пробки — начался час пик.
— Теперь ты понимаешь, почему я предпочитаю находиться в квартире-офисе в центре, и очень редко бываю дома, — сказал по дороге Сафин, нервно сжимая руль, как будто руль был в чем-то виноват, — ездить каждый день такое расстояние — настоящая мука. Но ты будешь жить в доме.
— Почему? — не выдержала я.
— Чем меньше людей будет знать о тебе, тем лучше. Я не готов сейчас это обсуждать.
Мне оставалось только тяжело вздохнуть. Кто сказал, что любовь должна приносить счастье и радость? Моя любовь пока приносила только мучительный труд — тягостную работу над собой.
— В моем доме постоянно находятся несколько охранников и домработница, — сказал Сафин, когда мы остановились возле ворот, — с охранниками ты не будешь контактировать. Хочешь уйти — уходишь, хочешь вернуться — возвращаешься, и ни единого слова. Если захочешь поехать в город, тебя отвезет Николай. С домработницей никаких проблем не будет. Она приучена помалкивать, и не станет часто попадаться тебе на глаза. Жить будешь в гостевой спальне напротив моей. Конечно, ты понимаешь, что никого из своих друзей ты не можешь пригласить в мой дом, но, как я знаю, у тебя нет друзей. Собственно — все.
