21 марта Ланкастера перевели из тюрьмы в Йорке обратно в несчастный Понтефракт, занятый силами короля. Король встретил графа насмешками и оскорблениями. Затем, согласно слухам, дошедшим до автора «Жизнеописании Эдуарда II», Ланкастера заперли и башне, которую сам он построил в ожидании дня, когда в его руки попадет Эдуард.
На следующее утро Ланкастера вывели из камеры и он предстал перед советом судей, в число которых вошел Эдуард, два Диспенсера, верные королю графы и один профессиональный судья. «[Ему] одно за другим предъявляли обвинения в преступлениях и за каждое преступление назначали отдельное наказание», – писал хронист. Ланкастера приговорили к смерти через повешение, волочение и обезглавливание. В уважение его королевской крови повешение и волочение отменили – как и право Ланкастера ответить на выдвинутые против него обвинения. «Это влиятельный суд, и весьма авторитетный, где ответов не слушают и приговоров не смягчают», – брызгал слюной граф, пока решалась его судьба. Без промедления его вывели из собственного замка и обезглавили. Палачу потребовалось нанести два или даже три удара, чтобы наконец отделить голову от тела крупнейшего вельможи, казненного в Англии со времен нормандского завоевания.
Кто-то увидел в ужасной судьбе графа Томаса справедливую симметрию. «Граф Ланкастер отрубил голову Пирсу Гавестону, а теперь король приказал лишить Ланкастера головы, – писал автор "Жизнеописания Эдуарда II". – Наверное, это справедливо, что граф пострадал так же, поскольку в Священном Писании сказано: "ибо какою мерою мерите, такою же отмерится и вам"».
Но возмездие было неравноценным. Скорее, это была гротескная эскалация убийственной политики недееспособного режима. В правление шестого Плантагенета насильственной смертью погибло больше баронов и графов, чем за предыдущие пять царствований. Ланкастер не раз бросал кузену вызов. Он убил фаворита короля, развязал против него войну и был в сговоре с его врагами. Но он тем не менее был графом королевской крови. Суд и быстрая расправа над ним не компенсировали смерть Гавестона, но усугубили кризис насилия и политической анархии, в которую с этого момента погрузилась страна. Гражданская война закончилась, но, несмотря на это, смело можно было сказать, что Англия, а с ней и монархия Плантагенетов, потерпела крушение.
Тирания короля
Парламент, который съехался в Йорк в мае 1322 года, предназначался, как было объявлено, для «совещания» и «рассмотрения» – шанс для короля обсудить дела и провести переговоры со своей страной. Вызовы в парламент рассылались по всем долам и весям. Впервые представительство получили «Пять портов» – как выражение признательности за то, что предоставили Диспенсерам убежище на время ссылки; а княжество Уэльс вознаградили представительством за помощь в войне против лордов Марки. Но, вопреки этой новой инклюзивности и речам о переговорах и установлении мира, Эдуард использовал парламент для одной очевидной цели: наградить и восстановить в правах Диспенсеров и официально закрепить полный разгром программы реформ казненного Томаса, графа Ланкастерского.
Парламент собрался на фоне залитых кровью декораций. Эдуард мстил «несогласным» без всякой жалости. Прибывающие в Йорк парламентарии первым делом натыкались на виселицу, на которой болтались раздутые трупы Джона де Моубрея, Роджера де Клиффорда и Джослина д'Эвилля – лордов хорошо известных и богатых: их повесили, выставив на всеобщее обозрение, на следующий день после казни Ланкастера. 14 апреля в Кентербери жестоко казнили Бартоломью Бадлсмира, барона из умеренных, который в ранние годы царствования Эдуарда немало потрудился ради сохранения мира. Его проволокли по улицам, повесили и обезглавили, а голову водрузили на башню у городских ворот.
Последовали и другие казни. Еще 20 человек осудили на смерть за участие в восстании против Эдуарда. Ужасная месть короля шокировала страну. Виселицы стояли в Лондоне, Виндзоре, Бристоле, Кардиффе и Суонси. Закованные в цепи тела казненных качались на них, раздуваясь и разлагаясь, более двух лет. Каждый, кто въезжал в крупный английский город между 1322 и 1324 годом, вздрагивал при виде некогда важных людей, подвешенных как кабаньи туши. Неудивительно, что Роджер Вендовер, автор хроники Flores Historiarum («Цветы истории»), писал, что король «ненавидел магнатов с такой безумной силой, что собирался полностью и навсегда низвергнуть всех великих людей королевства».
Что касается самых известных «несогласных», двух Роджеров Мортимеров, эти лорды Марки, принимавшие участие в первых налетах на владения Диспенсеров, были приговорены к смерти, но приговор им заменили на пожизненное заключение. Морис де Беркли и оба Хью Одли, Младший и Старший, – некогда лояльные лорды, которых развела с королем ненависть к Диспенсерам, – тоже избежали казни и сидели в заключении. Лондонский Тауэр трещал по швам, переполненный высокородными узниками, а семьи «несогласных» лишились земель и собственности или томились в казематах замков Англии и Уэльса.
Учитывая обстоятельства, неудивительно, что майский парламент 1322 года расторг практически все соглашения, которые Ланкастер и его союзники с 1311 года пытались навязать королю. Ордонансы были аннулированы, за исключением шести так называемых хороших статей, которые были подтверждены Йоркским статутом. Судебные дела, заведенные против Диспенсеров перед гражданской войной, были закрыты, и начался процесс, в результате которого обширные земельные владения Ланкастера перешли в руки короля. Парламент обсудил и передал королевскому совету и другие решения, касающиеся регулирования торговли и юридических процедур, но всем собравшимся в Йорке было ясно, что эти вопросы были второстепенными по сравнению с местью короля его врагам.
Остаток года Эдуард распределял добычу гражданской войны. Действовала ограниченная программа, по которой пережившие кровопускание «несогласные» могли выкупить свои поместья по грабительской цене. Но в основном Эдуард раздавал конфискованные владения своим приспешникам. Эндрю Харкли за участие в поимке Ланкастера он сделал новым графом Карлайлом. Верные графы Пембрук и Суррей получили поместья и земли, которые или были изъяты у них Ланкастером в 1318–1319 годах, или же были выделены из земель, принадлежавших самому Ланкастеру. Графу Арунделу достались владения, конфискованные у Роджера Мортимера де Чирка, а заодно и принадлежавший Роджеру пост Верховного судьи Уэльса. Брат короля Эдмунд, граф Кентский, разжился замками в центральных графствах и в Уэльсе, а младший сын Эдуарда Джон Элтамский, которому в августе 1322 года исполнилось шесть лет, получил ланкаширский замок Татбери.
Но больше всего перепало, конечно же, Диспенсерам. Шестидесятилетнему Хью-старшему досталось графство Винчестер, а также пять дополнительных земельных владений, соответствующих его новому титулу, в том числе ценное имение Денби в Северном Уэльсе, выделенное из земель Ланкастера. Хью-младший заполучил практически все земли (хоть и не все титулы) в графстве Глостер. Ему вернули владения в Уэльсе – Гламорган, кантрефы Маур и Гауэр, – разграбленные и отнятые у него во время гражданской войны, и в следующие два года эти землевладения слились воедино, когда к нему перешли земли в Аске, Сеннене, Бреконе, Чепстоу и Пембруке. Де-факто он стал лордом Южного Уэльса, невероятно богатым, с доходом около 5000 фунтов в год, а кроме того, представителем практически неограниченной королевской власти на западе страны. После 1322 года два Диспенсера и Эдуард совместно контролировали чуть ли не три четверти территории Уэльса.
