Неудачей закончились практически все эти начинания. Условия Парижского мира, в спешке согласованного с французской короной, королю сообщили в Линкольншире в середине апреля. Не вызывало сомнения, что условия эти имели целью не только унизить его, но и нанести финансовый урон его королевству. Английские владения в Юго-Западной Франции сократились до прибрежной полосы от Бордо до Байонны. Все остальное переходило под прямой контроль французского короля. Причем, чтобы сохранить последние крохи бывшей империи Плантагенетов, Эдуард должен был оплатить счет в 50 000 марок. Похоже, Изабелла и Мортимер понимали, насколько высока цена этого мира, потому что подробные условия договора не афишировались на английском берегу Ла-Манша. Такой подход демонстрировал беспомощную покорность – понимание, что Англия так глубоко увязла во внутренних раздорах, что не может и мечтать о возвращении своих земель во Франции.
Даже когда в 1328 году Карл скончался, не оставив наследника, Англия не попыталась обернуть ситуацию себе на пользу. Хотя Эдуард был одним из трех выживших внуков Филиппа IV и мог претендовать на французский трон, английская монархия заявила лишь символический протест, когда кузен Карла Филипп Валуа короновался под именем Филиппа VI. В 1329 году Эдуард съездил в Амьен, чтобы принести новому королю ленную присягу за остатки Аквитании и графство Понтье. Было непохоже, чтобы Англия готовилась разыграть карту династических притязаний Эдуарда и таким образом выторговать себе некоторую безопасность на оставшихся континентальных землях Плантагенетов.
В Шотландии дела шли еще хуже. С февраля до весны продолжались пограничные набеги: банды шотландцев пересекали северную границу Англии, жгли и грабили совершенно безнаказанно. Пока разочарованный Эдуард III знакомился в Линкольншире с условиями Парижского мира, на север страны летели королевские приказы собрать в Ньюкасле-на-Тайне и в Йорке традиционную феодальную армию.
В конце мая Эдуард с матерью отправились в Йорк, где они встретились с отрядом из 500 фламандских рыцарей под командованием Жана, графа Геннегау, континентального союзника Изабеллы. Это элитное бойцовское подразделение немедленно настроило против себя граждан второго по величине города Англии своими сварами с английскими солдатами: войска буйствовали и устраивали беспорядки на улицах Йорка. Несмотря на такую малообещающую обстановку, в начале июля Эдуард, оставив Изабеллу в Йорке, выдвинулся к шотландской границе, намереваясь встретить вражеское войско, которым командовал ветеран прежних битв сэр Джеймс Дуглас, и дать ему бой. Миссия с треском провалилась: Дуглас несколько недель уклонялся от столкновения со своими английскими преследователями, а в конце месяца внезапно сменил тактику. Он напал на лагерь короля возле парка Стенхоуп недалеко от Дарема: устроив совершеннейший хаос, он разогнал стражу и – согласно одной из хроник – въехал прямо в центр королевского лагеря, «выкрикивая "Дуглас!", и перерезал две или три веревки королевской палатки». Несколько дней спустя Дуглас повернул свое буйное войско назад в Шотландию.
Ряд хронистов утверждает, что Эдуард был настолько взбешен своей неудачей, что плакал от злости. Такое вполне могло случиться: кампания так быстро проела выделенные на нее средства, что для поддержания платежеспособности английского правительства пришлось заложить драгоценные камни из короны. Подписав Эдинбург-Нортгемптонский мирный договор (названный так, потому что в начале 1328 года он был подписан Робертом Брюсом в Эдинбурге, а в мае ратифицирован английским парламентом в Нортгемптоне), Мортимер и Изабелла подтвердили, что не могут позволить себе вести войну на севере. Они заключили с шотландцами мир, за ничтожные 20 000 фунтов позорно отказавшись от претензий Англии на верховную власть. Шотландию признали суверенным королевством, где будут править Брюс и его наследники, а границы государства были закреплены в том виде, в каком они существовали в годы правления Александра III. Шестилетняя сестра Эдуарда Джоанна была обручена и быстро выдана замуж за малолетнего сына Брюса, Давида. Но это не могло скрыть тот факт, что все, за что Англия сражалась со времен славной войны Эдуарда I, начавшейся в 1295 году, было вмиг утеряно.
Но хотя бы в вопросе женитьбы Эдуарда наметилась некоторая определенность. Договоренность с графом Геннегау, достигнутая перед вторжением Изабеллы и Мортимера, была подтверждена, и юная Филиппа Геннегау – родившаяся между 1310 и 1315 годом, а значит, приблизительно ровесница Эдуарда – прибыла в Лондон в конце 1327 года. Пара обвенчалась в кафедральном соборе Йорка 26 января 1328 года. Роскошная, блистательная церемония должна была так же убедительно продемонстрировать северным подданным Эдуарда, как коронация показала южным, что власть короля отнюдь не находится в состоянии упадка. (Такое великолепие в обстановке послевоенной бедности стало возможно благодаря щедрым к Плантагенетам итальянским банкирам, семейству Барди. Барди еще пожалеют о своей щедрости через несколько лет, когда неспособность Эдуарда исполнять свои обязательства разорит их, и эта финансовая катастрофа приведет к укреплению позиций семейства Медичи.) Брак стал единственной областью международной дипломатии, где Изабелла и Мортимер преуспели. Однако нежелание Изабеллы отказываться от роли главной королевы заставляло ее еще почти два года откладывать коронацию девушки. Свадьбу Эдуарда омрачили и таинственные события личного характера.
Ночью 23 сентября 1327 года молодого короля, почивавшего в своей спальне в Линкольне, разбудили, чтобы сообщить ему о смерти отца. С апреля Эдуарда Карнарвонского держали в темнице в замке Беркли, в Глостершире, и именно там он скончался двумя днями ранее – как сказал посыльный, от естественных причин. Так как молодой король был чрезвычайно занят делами парламента, связанными с ситуацией в Шотландии, погребение старого короля отложили на декабрь.
В тот момент немногих интересовали причины смерти Эдуарда. Эдуард III, казалось, поверил, что отец его умер в ничем не примечательных обстоятельствах, и организовал ему похороны. Но по прошествии лет появились отчеты о смерти Эдуарда Карнарвонского, дающие основания заподозрить нечестную игру. Поначалу говорили, что король умер от горя или от болезни, возможно в мучениях. Вскоре, однако, пошли разговоры об убийстве.
Пока Эдуард Карнарвонский сидел в тюрьме, были раскрыты три заговора с целью освободить его: один в апреле, когда короля держали в Кенилуэрте, и еще два в июле и в сентябре, когда его уже перевели в Беркли. Первые два заговора спланировали братья-доминиканцы, а в третьем были замешаны валлийцы, прежде всего Рис ап Гриффид, давний союзник Эдуарда II, который пришел ему на помощь в 1321–1322 годах и был рядом до самого конца в 1326 году. Стали поговаривать, что такие упорные попытки организовать королю побег истощили терпение Изабеллы и Мортимера, и Мортимер приказал убить старого короля прямо в тюремной камере. В октябре 1330 года в парламенте впервые прозвучало заявление о насильственном характере смерти Эдуарда. Спустя 20 лет хорошо информированный хронист Адам Муримут писал, что король был убит с помощью хитрости и что Роджер Мортимер приказал его задушить.
Когда распространились новости о смерти Эдуарда и укрепились подозрения в убийстве, стали появляться самые дикие предположения о непосредственных причинах смерти. Возникла легенда, что короля придушили, а затем подвергли мучительной пытке: вставили ему раскаленный металлический прут в анальное отверстие, введя его через некий помещенный внутрь «рог» – чтобы не оставить следов. Эта версия и стала общепринятой, потому что – как ее создатели, должно быть, и надеялись – был некий наводящий ужас символизм в том, что не по-мужски слабый, испорченный, вероятно гомосексуальный король был убит именно таким образом. Практически наверняка это не соответствует истине.
