К 12 августа англичане были уже в 20 милях от Парижа. Когда горожане осознали, что такая свирепая и безнравственная армия может сделать с их жизнью и имуществом, Париж охватила паника. Крупнейший город Европы обуял ужас, и правительству Филиппа для поддержания порядка пришлось нанять пять десятков тяжеловооруженных солдат. По всему городу и в пригородах люди баррикадировали свои дома и заколачивали двери: население готовилось к уличным боям. Чуть ниже по течению Сены уже был виден дым пожаров – горели города Сен-Клу и Сен-Жермен-ан-Ле. Англичане приближались.
Филипп VI заседал со своими советниками в Сен-Дени и не знал, что предпринять. 16 августа англичане восстановили мосты через Сену. Отчаянно пытаясь удержать их на расстоянии, Филипп предложил устроить бой на равнине в четырех милях к югу от Парижа, и французская армия выдвинулась к намеченному полю битвы.
Но англичане, вместо того чтобы отправиться на юг и дать бой или пойти на восток и осадить Париж, двигались строго на север, в направлении Фландрии, намереваясь объединить силы с фламандской армией, стоявшей недалеко от Бетюна. Они потратили на дорогу чуть больше недели и двигались с такой скоростью, что изможденная пехота износила обувь в клочья, а фуражиры обирали деревни до нитки, подчистую выгребая всю еду и припасы.
Когда англичане явились к месту встречи, они обнаружили, что фламандцы передумали и отправились по домам. Но было уже поздно уклоняться от столкновения. Старший сын Филиппа, Иоанн, герцог Нормандский, в середине августа покинул Эгийон и быстро шел на север, чтобы защитить свое осажденное герцогство. Стычка была неизбежна.
В конце концов французы и англичане встретились у леса между деревнями Креси и Вадинкур в субботу, 26 августа 1346 года. Англичане выстроились в две линии: пехота и панцирные всадники в своих впечатляющих пластинчатых доспехах, спешившиеся перед боем. Черный принц – вместе с Уориком и Нортгемптоном – командовал первой линией. Выстраивая войска, король смеялся и шутил с ними; затем он занял свое место командующего арьергардом. По обеим сторонам от пеших солдат располагались крупные отряды лучников. От кавалерийских атак их должны были защитить поставленные вокруг повозки. Именно лучники решат судьбу этой легендарной битвы.
Французы прибывали на поле боя неорганизованными группами, но их было намного больше, чем англичан, – в распоряжении Филиппа VI имелось примерно 25 000 солдат, в том числе множество генуэзских наемников. Англичан было в два раза меньше. Французский король организовал своих людей в три батальона: арбалетчики в первой линии, а за ними два кавалерийских отряда. С флангов их прикрывала пехота.
Противники стояли лицом к лицу, выкрикивая оскорбления в сторону врага, и ждали команды. Около пяти часов вечера начался дождь. Перекрывая оглушительный гул барабанов и горнов, французские арбалетчики и английские лучники дали первый залп. Английские стрелы несли смерть: каждый лучник выпускал от пяти до шести стрел в минуту, и они градом сыпались с неба. Генуэзские арбалетчики, наемники Филиппа, более чем в два раза уступали лучникам в скорострельности, а арбалетные болты не долетали до цели. В этом заключалось и принципиальное отличие противников, и преимущество, которое еще не раз скажется на протяжении Столетней войны: длинный лук был самым страшным оружием на полях сражений.
Может, король Давид II Шотландский и рассказывал своему покровителю Филиппу VI об опустошении, произведенном английскими длинными луками при Хэлидон-Хилле; если и так, тот не усвоил урока. Французская кавалерия – до этого дня гордость и гроза Европы – увидала, как дрогнули арбалетчики, стоявшие перед ними, и приняла их замешательство за трусость. Кавалерия шла в атаку сквозь разбитые ряды арбалетчиков, но жестокий шквал белого дерева и металла, впивающегося в тела всадников, сбрасывал их с коней. Наконечники стрел вонзались в плоть людей и лошадей: все смешалось в корчащемся и кричащем хаосе встающих на дыбы животных и умирающих, объятых ужасом людей.
Пока стрелы взвивались в воздух, Эдуард отдал приказ применить еще одно новое оружие. Впервые на поле боя во Франции прогремели пушки. Англичане привезли с собой несколько примитивных устройств, в которых использовался порох: они бесконтрольно палили металлическими болтами и каменными ядрами в сторону противника. Это оружие было не таким смертоносным, как длинный лук, но, когда на фоне боя барабанов и гудения труб к свисту стрел присоединились богомерзкие раскаты пушечных выстрелов, а яростные боевые кличи рыцарей, вступающих в рукопашную, слились с ржанием обезумевших лошадей и мучительными стонами людей, умирающих, с отсеченными конечностями и выпущенными кишками, поле боя при Креси могло бы ужаснуть и самого дьявола.
Героем этого сражения позже признали Черного принца, который отважно бился в первом в своей жизни вооруженном столкновении: бросаясь в атаку, он валил людей и лошадей и выкрикивал приказы окружавшим его солдатам. В какой-то момент Эдуарда-младшего сбили с ног, и его знаменосец совершил акт абсолютного безрассудства: он немедленно бросил штандарт наземь и помог поверженному принцу встать на ноги. Фруассар записал историю, которая вошла в английские легенды. Когда схватка стала особенно горяча и принц увидел, как люди вокруг него падают один за другим, он послал к отцу с просьбой о помощи.
«Мой сын убит или сброшен с коня?» – по словам хрониста, спросил Эдуард.
Узнав, что принц жив, но подвергается серьезной опасности, Эдуард ответил: «Возвращайтесь к нему и к тем, кто послал вас сюда, и скажите им от меня, чтобы сегодня ко мне больше не посылали, что бы ни случилось… до тех пор, пока мой сын жив… они должны позволить ему заслужить свои рыцарские шпоры».
Через несколько часов яростной кровопролитной схватки король Филипп и его союзники были обращены в бегство. Французская кавалерия атаковала умело: всадники перегруппировались и бросались в бой с невероятной смелостью и мастерством. Но они оказались беспомощны против пешего строя англичан – так же как кавалерия Эдуарда II ничего не смогла противопоставить шотландским шилтронам при Бэннокберне. Французский король потерял несметное количество солдат: 1542 рыцаря и сквайра были найдены мертвыми у переднего края, а потери среди рядовых никто даже не считал. Расстались с жизнью многие из знатных вельмож, примкнувших к Филиппу, в том числе слепой король Иоганн Богемский, подражавший сэру Жилю д'Аржантану, павшему герою Бэннокберна. Услышав, что французы уступают, слепой король приказал провести его в гущу битвы, точно зная, что будет убит. Его тело нашли привязанным к павшим товарищам, которые отважно присоединились к самоубийственной миссии короля. Кроме него, погибли еще два герцога и четыре графа. Всем им победившие англичане устроили почетные похороны.
Эдуард отправил в Англию донесение о победе, хвастаясь в письме к парламенту, что «уложил целую армию французов». Новость со скоростью пожара распространилась по стране через сеть доминиканских монахов, которых королевское правительство использовало как путешествующих глашатаев. Все понимали, что битва при Креси стала действительно громогласной, потрясающей победой. Для народа Англии она стала осязаемой наградой за все трудности, с которыми столкнулось население, оплачивая содержание своей разудалой армии. Пропагандистская ценность победы была несомненна. К тому же в октябре силы под командованием Ральфа Невилла, Генри Перси и Уильяма Зуша, архиепископа Йорка, разбили крупное шотландское войско при Невиллс-Кроссе в графстве Дарем. Англичане взяли в плен четырех шотландских графов; маршал, гофмейстер и констебль Шотландии были убиты, погиб и граф Морей. Военное превосходство Шотландии испарилось в один день, а король Давид II был схвачен и доставлен в Англию, где и проведет следующие 11 лет.
