Той ночью в Руане находился и Артур Бретонский. Ему, конечно, не предложили присоединиться к застолью. Артура перевезли из Фалеза после позорной попытки его искалечить и с тех пор мариновали в казематах Руанского замка. Уильям де Браоз, богатый и могущественный вельможа, которому принадлежали земли вдоль границ с Уэльсом, сопроводил узника к королю. Именно де Браоз взял Артура в плен при Миребо. Как ближайший соратник Иоанна, он был знаком с темпераментом своего короля и, доставив к нему юного герцога, во всеуслышание объявил, что снимает с себя всякую ответственность за жизнь и здоровье Артура.
У де Браоза были основания для опасений. Вечером в Страстной четверг пьяным Иоанном овладела злая сила. Мы никогда не узнаем, что за мысли проносились в его голове. Немногие свидетели говорили, что в него будто бы дьявол вселился. Тем, кто видел, как пьяный король в неистовстве несся к тюремной камере Артура, он казался жутким призраком. Не знаем мы наверняка и всего, что случилось в ту страшную ночь, но очень похоже на то, что Иоанн ворвался в темницу, собственноручно прикончил бедного юношу, привязал к его бездыханному телу тяжелый камень и бросил в Сену, откуда его потом и выловил какой-то рыбак. Монахини Нотр-Дам-де-Пре похоронили юного герцога по христианскому обряду – тайно, опасаясь гнева Иоанна.
Если и можно было страшнее надругаться над праздником Пасхи и институтом королевской власти, то ни одному королю Плантагенетов до Иоанна этого еще не удавалось. Однако было не похоже, чтобы Иоанн хоть немного раскаивался. Смерть племянника как будто бы успокоила его. Он сразу же отправил зашифрованное послание Алиеноре Аквитанской, в котором были такие слова: «…милость Божия одарила нас большим, чем [посланник] может тебе рассказать».
Но Иоанн ошибался. Милость Божия вот-вот его оставит, и последствия будут катастрофическими. Нормандия, Бретань и вся Франция долгие месяцы полнились слухами о судьбе Артура. Французский двор не мог поверить в его гибель почти до 1204 года, но даже и тогда, когда новости считали просто мерзкими слухами, убийство герцога поставило Иоанна в немыслимо сложное положение. На всех последующих переговорах с Филиппом II на руках у французского короля была козырная карта. «Никакого мира, пока не отдашь Артура», – упрямо повторял он. Но теперь, даже мечтая о мире, Иоанн не мог выполнить это условие.
Летом 1203 года Филипп вовсю использовал преимущество опасного положения, в котором оказался Иоанн, зажатый в Нормандии между Бретанью и бунтующими пуатевинцами на юге. Войска французского короля атаковали нормандские границы с востока. Иоанн совершал вылазки на восточный фронт со своей базы в Руане. Ни с одного из фронтов не поступало утешительных известий. Филипп мог резвиться на землях Плантагенетов, как ему вздумается. Отправляясь на юг, он садился на корабль и сплавлялся вниз по Луаре – основной водной магистрали Плантагенетов – в полнейшей безопасности.
В таких условиях моральный дух нормандцев улетучивался на глазах. Пограничные замки капитулировали, как только Филипп приближался. Не успев и глазом моргнуть, Иоанн потерял Конш и Водрей. Рыцари, занимавшие последний, даже не стали делать вид, будто сопротивляются. Система обороны Нормандии рассыпалась, как замок из песка. К концу августа французские армии добрались до жемчужины в этом ожерелье: Шато-Гайара.
Ричард строил дорогую его сердцу цитадель так, чтобы ее было невозможно взять. Но сейчас силы Филиппа собрались у крепости, возвышавшейся на огромном утесе, вокруг которого несла свои воды Сена. Они заблокировали реку, надеясь голодом принудить врага сдаться. Ночью, в конце лета 1203 года, Иоанн силами наемников попытался прорвать блокаду и доставить в город флотилию кораблей с припасами. Люди Иоанна, возглавляемые Уильямом Маршалом, напали под прикрытием темноты. Но удача совершенно покинула Иоанна. Сражаясь с течением реки, гребцы английского флота отстали от наземных сил, и стрелы французов сбрасывали их в реку, пока темные воды Сены не покраснели от крови.
Больше Иоанн не пытался спасти Шато-Гайар, символ непокорности, построенный последним великим герцогом Нормандии. Осада продлилась до марта 1204 года, но Иоанн уже не пытался ее снять. Он сделал несколько отчаянных, но бесполезных попыток отвлечь Филиппа на бретонский фронт и сжег город Доль. Но осенью 1204 года уже было ясно, что власть ускользает из рук Иоанна. Ходили слухи, что он не вылезает из постели своей несовершеннолетней жены, а на все требования встать на защиту независимости Нормандии беззаботно отвечает: «Пусть, пусть! Что бы он ни забрал сейчас, я когда-нибудь верну». Уильям Маршал в смущении наблюдал, как король принялся бесцельно разъезжать по окрестностям, просто исчезая из города, не сказав никому ни слова и выбирая проселочные дороги из страха, что на основных его поджидают предатели.
Ближе к Рождеству 1203 года Иоанн покинул Нормандию навсегда. Несмотря на все свои обещания еще на год остаться в герцогстве и оборонять его, в начале декабря он тайно начал готовить свой вещевой обоз к отправке в Англию. Перед рассветом 5 декабря он сел на коня, выехал из Руана и что было сил поскакал в Кан и далее в Байе. Покидая гавань Барфлёра вместе со своей королевой, Иоанн миновал утес, погубивший пьяных кутил на борту Белого Корабля его двоюродного деда Вильгельма Аделина в 1120 году. Итогом той трагедии стало более чем полувековое господство Плантагенетов во Франции – от Руана до Тулузы. Сейчас, когда трезвая команда Иоанна, не нарываясь на неприятности, налегла на весла по пути в Портсмут, это окно возможностей закрылось. В оставленной им Нормандии несколько лоялистов еще защищали его интересы, вопреки всякой вероятности надеясь устоять против беспощадного натиска Филиппа. Иоанн обещал им вернуться, но слова своего не сдержал.
От обширных владений, которые завоевал Генрих II и отстоял Ричард I, осталась лишь изорванная в клочья сердцевина. Не считая отдельных замков и горстки верных людей, король Иоанн потерял большую часть Нормандии, Анжу, Мена и Турени. Для бретонцев он стал презреннейшим из смертных. Он сохранял номинальный контроль над Пуату и остальной Аквитанией только благодаря тому, что аристократия герцогства в какой-то мере еще была верна его матери. Отвоевать потерянное в войне с возрожденной и окрепшей Французской империей, возглавляемой королем, который заслужил свое славное имя Филипп Август, было задачей едва ли посильной для отца или брата Иоанна даже на вершине их могущества. Иоанн же для этой задачи не подходил совершенно, и лучшее, что он мог сделать, так это, поджав хвост, удрать из своей пылающей и рушащейся континентальной империи. Выбор, не суливший ничего хорошего.
Часть III
Эпоха сопротивления
(1204–1263)
Когда сила на стороне дурного человека,
жди бесчинств и произвола.
Уильям Маршал
Спасение тонущего корабля
Англию сковал холод. Зимой 1204–1205 годов на страну обрушились жестокие морозы, останавливая течение жизни и отнимая надежду. Темза в районе Лондона покрылась таким толстым слоем льда, что горожане могли перебираться по нему с берега на берег. Земля на полях так промерзла, что и в конце марта с трудом поддавалась плугу. Озимые посевы погибли; изголодавшиеся люди выкапывали первые корнеплоды, не давая им хоть немного подрасти. Страну изнуряла нехватка еды, а цены росли. Овес за год подорожал в десять раз. Нищета, голод и страдание распространились повсюду. Ходили суеверные слухи – записанные Ральфом из Коггесхолла, – что Господь покарал короля Иоанна, забрав у него Нормандию, а сейчас наказывает и всю Англию вместе с ним.
