Каким образом отношения Иоанна с его баронами дошли до края? Проще всего сказать, что Англию утомило слишком близкое общение с вечно присутствующим в стране королем. Королевство познакомилось с Иоанном гораздо ближе, чем с любым другим монархом династии Плантагенетов, и многим баронам было сложно приспособиться к его энергичному ручному управлению. Он был неприятным, жестоким человеком, а его преследование де Браозов попирало аристократические ценности и оскорбляло мировоззрение знати. Но жестокость еще не причина для мятежа. Генрих II и Ричард I были равно жестоки, но их репутация и политическая устойчивость никогда так не страдали. Генрих II вешал валлийских заложников десятками; Ричард хладнокровно убивал людей по всему христианскому миру.
Проблемы Иоанна усугублялись его растущей паранойей. Он был настолько скрытным и замкнутым, что разработал специальный шифр – такой сложный, что сам его иногда забывал, – и пользовался им, отдавая приказы, которые хотел оставить неисполненными. Его подозрительность по отношению к людям вроде Уильяма Маршала и семьи де Браозов не внушала уверенности его баронам. Никто не ждал от короля нежной дружбы, но целовать своих баронов и покровительствовать им, а потом морить голодом их жен и сыновей – это попахивало опасным, непредсказуемым безумием. Если даже с фаворитами он так ужасно обращается, чего ждать тем, кто не входит в круг доверия короля?
Были проблемы и посерьезней слабости королевского характера. Раскол между короной и английскими баронами расширялся с реформ Генриха II, а корни его лежали в самой системе правления Плантагенетов. Дело было не только в Иоанне. Ожидали своего решения серьезные вопросы, касающиеся природы и сути королевского правления как такового.
Объем королевского судопроизводства и вмешательства в жизнь страны значительно и систематически расширялся в годы, когда Англия восставала из пепла гражданской войны между Стефаном и Матильдой. Сейчас они проникли повсюду. В середине XII века королю принадлежал только один из пяти английских замков. К 1212 году, спустя полвека активного строительства и конфискаций, знамя короля развевалось на башнях доброй их половины. Расширение области применения гражданского права и участие королевских судов в рассмотрении даже самых мелких дел, которое дошло до крайности в правление Иоанна, тоже способствовало проникновению власти короля – в ущерб власти баронов – практически в каждое графство. Этой участи избежали лишь немногие регионы, такие как палатинат Чешир, где королевские приказы не действовали.
Посты в королевском правительстве все чаще занимали чужестранцы и люди неблагородного происхождения, обладающие необходимыми профессиональными навыками. В их руках сосредоточилась значительная власть – в сферах, которые до той поры контролировали бароны. В правление Иоанна ни один высший сановник или крупный государственный служащий не был выходцем из среды баронов. Со стороны эти чиновники воспринимались как шайка низкого происхождения. Кроме того, собирая войско, король все шире использовал иностранных наемников, снижая роль баронов в формировании феодальной армии и ослабляя веру в то, что королевские военные экспедиции являются совместными предприятиями короля и высшей военной касты.
Простому англичанину все эти изменения по большей части были на руку. При Иоанне, шедшем по стопам своих предков, правительство постепенно становилось профессиональным. Под эгидой правосудия короля у людей появилась возможность сохранять свою собственность и распоряжаться ей по своему усмотрению. В королевском суде они могли оспорить действия тех, кто стоял на верхних ступеньках общественной лестницы. Им продавали блестящий, почти божественный образ королевской власти как ниспосланной свыше. В Рождество 1207 года, например, Иоанн потратил немалые деньги на пышную церемонию: он нарядился в пурпурные шелка, шитые золотом, на голове его была императорская корона бабки Матильды, а в руках – скипетр и золотой жезл. В сравнении с раздробленным королевством времен гражданской войны, которое рвали на части воюющие бароны и соперничающие монархи, Англия Плантагенетов казалась – да и была – сильной и единой.
Больше всех от его системы правления пострадали великие бароны – группа численностью около 160 человек, не считая членов их семей. Когда в 1205 году Нормандия откололась от Англии, именно они главным образом лишились земель. Они чаще прочих имели дело с Иоанном лично, и своенравие, жестокость и жадность короля сказывалась на их впечатлении от его царствования. Для этих людей королевская власть была и государственной структурой, и системой личных отношений. И функционировала она, опираясь лишь на добрую волю одного человека. Как писал юстициарий Генриха II Ричард Фицнил: «В отношении некоторых король отправляет правосудие бесплатно, в уважение их прошлых заслуг или просто по доброте душевной; но другим… он не поможет ни за деньги, ни по любви». С таким королем, как Иоанн, это внутреннее противоречие королевской власти проявилось во всей полноте. Бароны ощущали, что их власть размывается не только снизу – вторжением королевского закона и порядка в их личную юрисдикцию, но и сверху – если Иоанн решал обойтись с ними несправедливо и деспотично.
Иоанн, наделенный умом крючкотвора и непомерно спесивый, не видел никаких противоречий между своей ролью главы постоянно растущего государственного аппарата и феодальной ролью первого среди баронов, которых он мог лишить имущества или наказать, злоупотребляя полномочиями суда как ему заблагорассудится. Как их сеньор, он мог вымогать у баронов деньги, осуществляя свое феодальное право лишать их собственности, взимать с них крупные рельефы за феодальные привилегии и штрафовать за проступки. Он считал, что имеет полное право улаживать споры своих баронов и лично выносить решения по их искам друг к другу или к нему самому, и мог разве что обсудить вопрос с ближайшими советниками или провести дело через казначейство, где опять же лично определял его исход. Для Иоанна это было привилегией королевской власти. И действительно, такая стратегия не была концептуально новой, только размах отличался. Баронам же такой подход совершенно не был близок.
Таким было положение дел в конце 1212 года. Иоанн все еще страстно хотел отвоевать Нормандию и вступил в финансовые отношения с иностранными союзниками, необходимыми для осуществления его планов. К несчастью, он преследовал свои цели в обстановке растущего недовольства дома. Чтобы вернуть потерянные земли Плантагенетов и удержать озлобленных английских баронов от прямого мятежа, потребовались бы лидерские способности, умения и удача масштаба великих героев. Однако запас своего везения король уже полностью исчерпал, хотя и не понимал еще этого. Звезды отвернулись от короля Иоанна.
К Бувину
Свою первую великую победу военно-морские силы Англии одержали над французским флотом 30 мая 1213 года. За два дня до этого под командованием единокровного брата Иоанна, Уильяма Длинного Меча, графа Солсбери, в море вышло 500 кораблей. Флотилия пересекла Ла-Манш, и Солсбери, двигаясь вдоль побережья Нормандии, достиг Фландрии и вошел в Звин – протоку, связывавшую с морем крупные торговые города Дамме и Слёйс.
Корабли ощетинились оружием и были до отказа забиты солдатами, английскими рыцарями и иностранными наемниками, чьи услуги обошлись в изрядную сумму денег, которую Иоанн скопил с 1204 года. Когда англичане поднимались по Звину к Дамме, им открылось потрясающее зрелище: неимоверных размеров флот французских кораблей, часть – на берегу, часть – покачивается в гавани в ожидании погрузки войск для вторжения в Англию. Там было около 1700 кораблей, полностью оснащенных и готовых отправиться на войну. Гавань источала угрозу.
