Но затем разразилась катастрофа. Иоанн в компании нескольких пуатевинских баронов осаждал замок Ла-Рош-о-Муан, когда узнал, что к нему во главе армии приближается 26-летний сын Филиппа принц Людовик. Иоанн решил, что это подходящий момент для генерального сражения. Однако его союзники внезапно утратили боевой дух. Пуатевинские бароны, месяцами сражавшиеся с ним бок о бок, подтвердили свою репутацию предателей. Они попросту бежали, отказавшись рисковать и вступать в бой с домом Капетингов. Южный альянс распался со скоростью, не оправдавшей затраченных дипломатических усилий и денег. От битвы с Людовиком пришлось отказаться: Иоанн отступил и укрылся там, откуда начал свое наступление – в Ла-Рошели.
Несмотря на бесславное отступление на юге, Иоанн все еще мог надеяться, что его северные союзники проявят мужество. Пока король сидел в Ла-Рошели, северная коалиция собралась 27 июля под развевающимися знаменами императора Оттона IV с изображением дракона и золотого орла и приготовилась дать французскому королю бой на поле недалеко от деревни Бувин.
Армия, выступившая против Филиппа в битве при Бувине, была типичным средневековым войском – шумным, грубым и неорганизованным. Каждый командир вел своих людей в бой под собственными знаменами, а общая стратегия если и существовала, то была откровенно рудиментарной. Главным приемом были кавалерийские атаки; порой битва напоминала стычки на турнирном поле, разве что чуть более целенаправленные. Воины держали тяжелые копья и несли на себе кольчугу весом во много фунтов, которая вполне могла задушить рыцаря насмерть, если он неловко падал во взбитую копытами грязь. Леденящие душу крики и тошнотворные звуки, какие издает железо, пронзая человеческую и лошадиную плоть, рев атаки и густое булькающее дыхание умирающих заполнили воздух, когда армии сошлись в рукопашной, после которой поле при Бувине останется перепаханным и залитым кровью.
Английские войска собрались под знаменами графа Солсбери – голубыми, с желтыми львами, вставшими на задние лапы. Англичане, стоявшие на правом фланге, сражались храбро. Командиры обеих армий были в гуще событий: и Оттона IV, и Филиппа выбили из седла во время боя. Битва ревела три долгих часа, и поначалу перевес был на стороне армии императора, но, когда накопилась усталость, удача склонилась на сторону французов.
Французы победили. Налеты их кавалерии, возглавляемой лучшими рыцарями Европы, постепенно сокрушили силы противника. И Оттон, и Филипп лично вели своих рыцарей в бой, но французы явно одерживали победу. Жизнь Оттона, рискуя своей, спасли саксонские рыцари, но у него не было иного выбора, как бежать с поля боя, чудом избежав пленения. Графу Фландрскому, Булонскому и графу Солсбери повезло меньше. Всех их взяли в плен и сопроводили в Париж, где горожане и студенты университета танцевали и пели на улицах целую неделю, празднуя славную победу своего короля.
Вдали от Бувина, в Ла-Рошели, было не до танцев. Отчаяние охватило людей, когда они узнали, что коалиция рискнула всем и проиграла. Иоанн вложил в кампанию 1214 года все, что имел, – и был побежден: союзники предали его, а соратники на далеком поле битвы подвели. Осенью он был вынужден подписать пятилетнее перемирие с Филиппом Августом, которое, по слухам, обошлось ему в 60 000 марок. Король-скопидом был разорен. Все, что имел, он потратил на подготовку к войне, а помирившись с Церковью, лишил себя основного источника дохода. Военная репутация Иоанна, которая укрепилась в годы владычества в Британии, вновь опустилась на дно, в самую грязь. Итогом десяти лет усилий короля стало лишь разочарование, изоляция и предательство. После Бувина с Иоанном как с полководцем было покончено.
Великая хартия вольностей
Поражение при Бувине стало для Иоанна катастрофой. Он вернулся в Англию с континента слабее, чем когда-либо прежде. Триумф и возвращение хорошего куска земель Плантагенетов могли бы оправдать мучения королевства, подобно тому как славные победы Ричарда I в Утремере и Франции возместили издержки крестового похода и выкуп, уплаченный за короля. Но, когда Иоанн вернулся в Англию, вся его королевская политика была дискредитирована. Поражение зафиксировало границы империи Плантагенетов: последними клочками Франции, по-прежнему верными английской короне, оставались Гасконь и область вокруг Бордо. Жалкие остатки того, что некогда было процветающим герцогством Аквитанским! Проиграв, Иоанн стал и в своем королевстве опасно уязвимой фигурой.
Недовольство знати, копившееся с 1212 года, уже ничем не сдерживалось. В среде английских баронов зрело убеждение, что Иоанна нужно каким-то образом приструнить: короля, который насаждает свою власть и эксплуатирует права настолько безжалостно, необходимо как-то контролировать. Не вполне понятно было одно – какого рода колокольчик можно повесить на шею этому коту.
На двух встречах, состоявшихся между королем и баронами зимой 1214–1215 годов, противоречия урегулировать не удалось. В январе 1215 года Иоанн встретился с 40 недовольными баронами в Лондоне, где задержался на время, достаточное, чтобы написать в Рим и предоставить решение вопроса своему феодальному сеньору, папе римскому. Весной уже обе стороны писали Иннокентию III. Бароны настаивали, что Иоанна нужно принудить соблюдать хартию вольностей, обнародованную Генрихом I на его коронации в 1100 году, а также собственную коронационную клятву блюсти закон и отправлять правосудие, а требования к английским баронам платить щитовой налог или поставлять вооруженных людей для войн на континенте признать несправедливыми и незаконными. Папский посланник Иоанна упирал на то, что король нынче – воссоединившийся с Церковью сын, которому бунтовщики из числа его подданных не имеют права доставлять неудобства. Такая позиция стала еще прочнее 4 марта, когда Иоанн принял крест. Теперь от посягательств других христиан его, как крестоносца, особо охранял гнев святого Петра.
Показательно, что бароны решили апеллировать к духу хартии Генриха I. Хартия вольностей, подтвержденная Генрихом II в 1154 году, обещала (кроме прочего), что король не будет грабить Церковь, не будет вменять чудовищных пошлин на наследство, браки и повторные браки вдов, не будет злоупотреблять опекой и не будет расширять площадь королевских лесов. Все эти требования напрямую касались поведения короля Иоанна, но выбор в качестве основы хартии Генриха I показывает, что бароны считали свои претензии к королю претензиями к правлению Плантагенетов в целом, уходящему корнями на 100 лет в прошлое. У баронов были убедительные причины придерживаться такой позиции, но их аргументы были проигнорированы. Иннокентий назначил архиепископа Лангтона посредником между королем и баронами, но организовал и официальные слушания дела на диспуте в Риме. Там, вместо того чтобы справедливо разрешить конфликт, Иннокентий полностью встал на сторону своего вассала и крестоносца короля Иоанна. Иннокентий писал английским баронам и приказывал им заплатить щитовой налог и перестать выдвигать королю требования – топорное решение, которое никак не могло успокоить серьезные политические волнения в Англии. Единственным выходом оставалась гражданская война. 5 мая 1215 года группа мятежников оказала открытое неповиновение Иоанну: они отозвали свои оммажи и отреклись от присяги на верность – фактически отвергли его как короля Англии.
