Войско состояло всего из пары сотен всадников; челяди и пеших солдат было в несколько раз больше. Пока солнце карабкалось на небо, они смотрели вниз, на врага, значительно превосходившего их числом. Перед ними, вдоль линии фронта, растянувшейся почти на милю, от приората Льюис до близлежащего замка, стояла королевская армия, в которую входила почти тысяча латников, вооруженных как для вторжения в Уэльс, а также многотысячная пехота. Командовали армией принцы королевской крови, пребывавшие в злобном и кровожадном расположении духа. Армия Плантагенетов была одержима желанием отомстить мятежникам, которые слишком долго сопротивлялись власти короля. Предложение о переговорах было отвергнуто: бунтовщикам сказали, что на мир они могут рассчитывать, только если явятся сразу с веревками на шее, готовые взойти на эшафот.
Маленькое войско мятежников возглавлял 56-летний Симон де Монфор, охромевший, с поломанной ногой – на поле боя его доставили на повозке. Со дня принятия Оксфордских провизий прошло шесть лет, но де Монфор и сейчас, даже страдая от травмы, не собирался мириться с королем. В пылу праведного политического негодования он повсюду разжигал антимонархические настроения. В 1262 году Генрих получил от папы буллу, освобождающую его от обязательства подчиняться Провизиям, и де Монфор на короткое время покинул королевство, только для того, чтобы, вернувшись в 1263 году, поднять восстание. Он возглавил коалицию баронов, убежденных, что война теперь – единственный способ заставить Генриха III править согласно замыслу 1258 года. Де Монфор окружил себя молодыми аристократами, восторгавшимися его военной славой, пылкой набожностью и неустанными выступлениями против короля, которого враждебные авторы называли порочным, распущенным и несущим королевству погибель.
Восстание де Монфора началось успешно: бунтовщики захватили большую часть Южной Англии, однако в начале следующего года удача стала отворачиваться от них. Весной Генрих и Эдуард собрали в Оксфорде мощную армию и бросили ее против сил де Монфора, организовав серию осад. К Пасхе роялисты выдавили де Монфора отовсюду, кроме Лондона. Под Льюисом де Монфор готовился дать решающий бой.
Это был отчаянный поступок. В Англии почти 50 лет не случалось генеральных сражений. По сравнению с привычной тактикой осад и грабежей битвы казались трудоемкими, непредсказуемыми и беспорядочными. Средневековые командиры избегали их так усердно, что вряд ли кто-то из рыцарей с той или другой стороны сражался хотя бы в одной.
Но сейчас, когда у подножия холмов лицом к лицу стояли две армии, было ясно, что решающий момент настал. Люди де Монфора – их можно было узнать по белым крестам на одежде – рвались в бой. В лагере короля настрой был жестким и бескомпромиссным – и прежде всего у сына Генриха, лорда Эдуарда.
Эдуарду оставалось чуть меньше месяца до 25-го дня рождения. За те шесть лет, что бушевал мятеж против его отца, он вынес немало бед и повидал достаточно насилия. Принц вырос, наблюдая, как его отец убегает и изворачивается, сопротивляясь попыткам де Монфора обуздать и реформировать институт королевской власти; он видел, как отец лишился части королевских прерогатив, подчиняясь законам и статутам, которые де Монфор и бароны навязывали ему, намереваясь взять под контроль двор короля и преследуя членов королевской семьи, чье влияние они считали вредным.
Взрослея в неспокойные годы, Эдуард часто менял свое отношение к реформам. Он воспитывался под опекой савойских братьев матери, но в 1258 году примкнул к родственникам отца – Лузиньянам. На следующий год он перешел на сторону партии реформаторов. Между 1260 и 1263 годом он менял свою позицию еще трижды. Но к 1264 году Эдуард был убежденным лоялистом.
Мнение Эдуарда о противниках в общих чертах отразил автор «Песни о Льюисе», заметивший, что под влиянием де Монфора «отсталая раса англичан, которая вечно извращала природный порядок вещей, управляла королем и его детьми». Письмо, отправленное от имени Эдуарда в ставку де Монфора за день до битвы, именовало графа «вероломным предателем и лицемером» и обещало мятежникам, что «с этого времени и далее всеми мыслями и всеми силами, где бы у нас ни явилась возможность сделать это, мы сделаем все, чтобы нанести вред вам и вашим владениям». Окруженный воинственными лордами Марки, с которыми он подружился в годы юности, Эдуард взял на себя командование правым флангом, стоявшим перед замком Льюис; там же располагалась его ставка. Его дядя Ричард, граф Корнуоллский, который вернулся в Англию, лишившись титула короля германцев, командовал центром; отец Эдуарда, король, возглавил левый фланг, стоявший перед приоратом.
Напротив отряда Эдуарда стояло ополчение мятежных лондонцев – далеко не профессиональных воинов. Эдуард считал их наглым отребьем, предавшим Плантагенетов и смертельно оскорбившим его мать, королеву: в прошлом году горожане забросали ее мусором с лондонских улиц. Когда битва началась, кавалерия Эдуарда с ревом атаковала лондонцев.
Эдуард вел людей в атаку с напором, свойственным опытному всаднику, обожающему ближний бой. В молодости он провел несколько лет за границей, совершенствуя навыки ведения боя и выступая на турнирах, устраиваемых европейской аристократией. Теперь же бой шел не на жизнь, а на смерть, и мощь его атаки была такова, что люди Эдуарда легко смяли кавалерию противника и погнали его по долине, к берегам реки Уз. Они рассеяли ряды мятежников и несколько миль преследовали лондонцев по полям Суссекса, убивая и калеча всех, кого смогли догнать.
Когда люди Эдуарда перегруппировались и вернулись на поле боя, день уже клонился к вечеру. Основываясь на собственном успехе, Эдуард ожидал увидеть остатки монфоровской черни убитыми и плененными. Но вместо этого ему открылась сцена полного разгрома армии короля.
Оставив строй и бросившись в погоню за левым флангом врага, Эдуард склонил чашу весов битвы не в пользу армии короля. Роялисты понесли унизительное поражение. Центр армии Генриха был оттеснен атаками мятежников под стены аббатства. Ричард, граф Корнуоллский, энергично атаковал врага, но, достигнув возвышенности, обнаружил, что окружен, и вынужден был искать убежища в ветряной мельнице. Вернувшись на поле боя, Эдуард услышал, как мятежники громко распевают песни, глумятся над его дядей, засевшим в импровизированной крепости, и узнал, что отец также окружен и полностью разбит.
Битва была проиграна вчистую, единственным разумным и прагматичным решением было договориться об условиях капитуляции. Более того, де Монфор угрожал обезглавить пленных аристократов, в том числе Ричарда Корнуоллского, если соглашение не будет достигнуто. Это был знак как серьезности его намерений, так и пугающего состояния английской политики: в Англии не казнили ни одного аристократа с того дня, как Вильгельм I в XI веке обезглавил графа Вальтеофа. Генриху позволили остаться на свободе и сохранить титул короля (это было необходимо для обеих сторон, чтобы не допустить полной анархии в стране), но в обмен де Монфор потребовал, чтобы Эдуард и его кузен Генрих Алеманский, сын Ричарда Корнуоллского, стали его пленниками.
Мир, выкованный в день битвы, станет известен как Льюисская миза. Политические условия мира в несколько измененном виде повторяли Оксфордские провизии и обязывали лордов Марки, союзников Эдуарда, предстать перед парламентом для разбирательства. Ряд политических вопросов был отдан на усмотрение Франции, а Эдуард и Генрих Алеманский отправились в тюрьму. Генрих оставался королем – с навязанным ему двором. Но теперь он более чем когда-либо был королем-марионеткой. Закулисная власть принадлежала уже не коалиции баронов, а лично Симону де Монфору.
