Коалиция распадалась у Эдуарда на глазах: с той же скоростью, хотя и не с той же драматичностью, как северные альянсы разбитого при Бувине Иоанна более 80 лет назад. К осени не оставалось ничего другого, как просить мира. В октябре было объявлено перемирие, а в конце января 1298 года оно было скреплено соглашением о прекращении военных действий сроком на два года.
Мир с Францией мог бы ознаменовать период стабильности, крайне необходимый стране, чтобы восстановиться после перенесенных тягот войны. Но этому снова помешали события в Шотландии. Пока Эдуард был за морем, там поднялось восстание против Берикской администрации графа Суррея. 11 сентября 1297 года мятежная шотландская армия окружила силы Суррея у моста Стирлинг-Бридж, весьма предусмотрительно выбрав поле боя примерно в 100 милях к северу от Берика, у переправы через реку Форт.
Командиром Суррей оказался трусливым, ленивым и беспомощным. У Стирлинг-Бридж его армия была уничтожена силами под командованием Уильяма Уоллеса, обычного грабителя и бандита, – но настоящего народного героя, который отказался вести переговоры с англичанами перед битвой, ответив им: «Возвращайтесь и скажите своим людям, что мы пришли не ради мира, но будем драться, чтобы отомстить за себя и освободить свое королевство».
Шотландское восстание 1297 года, во главе которого встал Уильям Уоллес, на короткий срок объединило как шотландское, так и английское королевство. На севере соотечественники посвятили Уоллеса в рыцари и в отсутствие Иоанна Бэллиола объявили единственным защитником Шотландии. Он возглавил движение, готовое биться до последней капли крови, лишь бы освободить шотландское королевство от узурпаторов с юга. К югу от границы, в Йорке, Эдуард встретился с майским парламентом. Настроенный мирно, он задобрил политическое сообщество обещаниями расследовать злоупотребления министров и согласился утвердить переиздание Великой хартии вольностей, выпущенной регентским правительством его сына предыдущей осенью.
Демонстрируя верность идеалам политических реформ, Эдуард издал Подтверждение Хартий, подписанное 10 октября 1297 года – уже после того, как на юг просочились новости о победе Уоллеса у Стирлинг-Бридж. Документ еще раз подтверждал действие Великой хартии и Лесной хартии – обе уже имели статус легендарных – и вводил в действие несколько новых пунктов, в том числе отменял maltote – пошлины на шерсть, и устанавливал норму, согласно которой все налоги в будущем должны взиматься только с «общего согласия королевства». В дополнение к Подтверждению Эдуард обещал прекратить преследование непокорных графов, забыв свой глубокий «гнев и негодование».
Перевыпустив Великую хартию вольностей, правительство Эдуарда показало, что готово, как и раньше, соблюдать контракт XIII века: военная и финансовая поддержка в обмен на уступки и реформы. Теперь, когда английское владычество в Шотландии грозило вот-вот рухнуть благодаря неистовому Уоллесу, пришло время заставить этот пакт работать снова.
Майский парламент встретился в условиях крайне опасной военной обстановки на севере. Казначейство переехало севернее, из Лондона в Йорк, и финансировало сбор армии численностью более 30 000 человек в городе Роксборо. Войско выступило в поход в конце июня. Проблемы с поставками означали, что вина у солдат было больше, чем пищи, и вскоре валлийская и английская части передрались друг с другом. В отсутствие морского сопровождения, снабжавшего армию при завоевании Уэльса, огромные вооруженные силы, продвигавшиеся на север, голодали. Тем временем Уильям Уоллес прятался где-то в шотландских холмах, отступая и уничтожая посевы и припасы, заманивая англичан вглубь Шотландии и выжидая удобного момента для прямого столкновения.
Эдуард уже был готов отойти к Эдинбургу, когда узнал, что Уоллес разбил лагерь в лесу Каллендар, недалеко от Фолкирка. Он погнал армию в ночной марш, чтобы встретиться с шотландцами рано утром 22 июля 1298 года. Во время этого ночного перехода лошадь сбросила короля, и он сломал себе два ребра – болезненное напоминание о непредсказуемости войны.
Когда слабый свет восхода пролился на окутанное туманом поле, Энтони Бек отслужил утреннюю мессу. На другой стороне заболоченного поля, у леса Каллендар, шотландцы готовились к бою, выстраивая надежную линию обороны. Уоллес разбил своих людей на четыре шилтрона
[10], построив их «ежом», ощетинившимся длинными копьями и деревянными кольями. Битве суждено было стать яростной и кровопролитной.
Эдуард атаковал шотландцев с двух сторон, послав батальоны в обход разделявшего противников болотистого участка. Графы Норфолк, Херефорд и Линкольн возглавили атаку с запада, а Энтони Бек ударил с востока. Шотландская кавалерия, не вошедшая в состав шилтронов, бежала с поля боя. Англичане разбили шилтроны, расстреливая их из луков и арбалетов и бросая камни. Построение развалилось, оборона шотландцев пала, и дело кончилось безжалостным разгромом. Как минимум 2000 пехотинцев с английской стороны были убиты. Шотландцев же перерезали в кровавой бойне.
Битва стала унижением для Уильяма Уоллеса и сильно подточила его боевую репутацию. Однако вся шотландская знать, а с ней и Уоллес, уцелела, а значит, несмотря на реки крови, впитанные болотами в лесу Каллендар, битву нельзя было считать полной победой англичан наравне с успехом при Данбаре. Слабая, голодная, больная и разобщенная армия Эдуарда была не в состоянии удержать победу. Не утихали трения между королем и графами Норфолка и Херефорда, усилившиеся из-за несправедливо захваченных шотландских поместий. Лучшее, что мог сделать король, – отойти к Карлайлу, послав вглубь Шотландии не увенчавшуюся успехом экспедицию в поисках молодого графа и претендента на трон, Роберта Брюса.
Обострение
К концу XIII века Эдуард достиг 60 лет. Он по-прежнему был высоким и импозантным мужчиной, а когда его вьющиеся темно-русые волосы поседели, стал производить еще более сильное впечатление. Образцово плодовитый рыцарь, он продолжал расширять и так уже большую королевскую семью, женившись в 1299 году на младшей дочери Филиппа IV Маргарите Французской во исполнение обязательства, предусмотренного мирным договором 1297 года. Семнадцатилетняя Маргарита стала первой английской королевой французского происхождения – и идеальной спутницей энергичного короля. После свадебной церемонии в Кентербери она поехала вместе с ним в Йоркшир, где в июне 1300 года родила сына. Мальчика, Томаса Бразертона, назвали в честь святого Томаса Бекета, которому Маргарита молилась в родах.
Для Томаса и его младшего брата, Эдмунда Вудстока, родившегося следующим летом, был устроен пышный двор. Королева была известна своей расточительной любовью к модным нарядам и драгоценностям, и ее мальчики росли в изысканной роскоши. В младенчестве они спали в богато украшенных колыбельках, задрапированных пурпурными и голубыми тканями. Больше пяти десятков слуг следили за домом, где принцы катались как сыр в масле, усваивая тонкости жизни высшего света в самом богатом окружении, какое только мог обеспечить им старик, души не чаявший в самых младших из своих 16 детей, и активная молодая женщина, хорошо знакомая со вкусами европейской аристократии.
