— Маленький, вырезанный из бука. — Он вынул кораблик из кошеля. Прекрасная вещица, длиной с его ладонь. Без мачты, но с рядами скамей для гребцов и носовой фигурой в виде волчьей головы. — Можешь назвать его Хуннульв.
— Хуннульв?
— Волчица. Она будет грозой океана!
Алайна была в восторге.
— Когда-нибудь у меня будет настоящий корабль по имени Хуннульв.
— А как ты собираешься купить корабль? — спросил я.
— Никак. Ты мне купишь, — нахально ухмыльнулась она.
— Я думаю послать ее на какую-нибудь ферму в холмах, — сказал я Эгилю. — Самую бедную, чтоб ей пришлось работать с утра до ночи.
Алайна посмотрела на Эгиля.
— Не пошлет, — уверенно сказала она.
— Знаю, что не пошлет, — улыбнулся Эгиль.
— Так что Троэлс Кнудсон?
— Он видит, что надвигается война.
Я снова хмыкнул.
— Мы все это видим.
— Если будет война, — спросила Алайна, — я на нее пойду?
— Нет. Ты будешь слишком занята, таская воду и отстирывая с одежды овечье дерьмо.
— На войне не место маленьким девочкам, — мягко сказал Эгиль.
— Значит, Эохайд послал норвежца рассказать нам то, что мы и так знаем? — спросил я.
— Он говорит, что кузницы Уэссекса и Мерсии куют копья, Этельстан купил во Франкии триста лошадей, а ивы в Хэмптонскире вырубили на щиты.
— Мы это и так знали, — сказал я, хотя на самом деле не слышал о том, что Этельстан купил лошадей.
— И почти все эти копья и щиты отсылают в Линдкольн.
Я нахмурился, не зная, верить ли тому, что сказал Эгиль.
— Я слышал, что они уходят в Меймкестер.
— Некоторые да. Но по большей части в Линдкольн.
— Откуда им знать?
Эгиль с сожалением посмотрел на меня.
— Будь ты на месте Константина, сколько бы платил за надежные новости со двора Этельстана?
— Больше, чем плачу я.
— Этельстан отправил копья в Меймкестер, — сказал Эгиль, — и сделал так, чтобы люди увидели этих вьючных лошадей. Но намного больше он послал в Линдкольн, на корабле.
— По рекам.
— И народ не увидит, какой в них груз. Накрой его парусиной, и там может быть что угодно! Репа, например! И эти корабли ждут на озере у Линдкольна. Их двенадцать.
— Этельстан строит флот, — пробормотал я.
— Два флота, — безжалостно продолжил Эгиль. — Один на Мерзе, другой на Темезе. Но Эохайд считает, что лучших корабельных плотников послали на Темез.
— И все это тебе сказал Троэлс?
— И даже больше. Этельстан посылал войска на помощь Гуго Франкскому, и их отзывают домой.
— Значит, точно будет война? — взволнованно спросила Алайна.
— Но где? — спросил я. Эгиль ничего не ответил. — А сообщение Троэлса?
— Эохайд будет рад союзу.
И снова то же предложение, что привозил из Шотландии Домналл. Формально я так и не ответил Константину, но в этом и нет необходимости. Молчание равнялось отказу, но Константин, по всей видимости, не оставил надежды перетянуть Беббанбург на свою сторону.
— Мы сражаемся за Эохайда? И он сражается за нас? — спросил я.
— Не только Эохайд. И Константин. И Оуайн. Это будет северный союз. Альба, Страт-Клота, Камбрия, острова, — он пересчитывал народы, один за одним разгибая пальцы.
Я поднял руку.
— И Беббанбург.
— И Беббанбург, — согласился Эгиль.
Я посмотрел на него. Он был умным человеком и лучшим другом из всех, что у меня были, но порой оказывался для меня загадкой. Норвежец, язычник. Хотел ли он, чтобы я вступил в этот северный союз? А хотел ли я? Я хотел оставить Беббанбург своему сыну, который сидел рядом со мной и тревожно прислушивался.
— Я умею ездить верхом, — живо сказала Алайна. — Финан научил.
— Тише, малышка, — сказал Эгиль.
— Что думаешь? — спросил я сына.
Он пожал плечами.
— Зависит от того, планирует ли Этельстан напасть на нас или нет.
— Эохайд настаивает, чтобы ты принял решение до того, как выступит Этельстан, — добавил Эгиль.
— Если он выступит, — заметил мой сын.
Я не обратил внимания на его слова. Этельстан собирается воевать, но с кем? Со мной? Константин тоже готовится к войне и хочет иметь крепость Беббанбурга на своей стороне, но требует, чтобы я заключил союз до того, как Этельстан выступит. И с чего ему мне помогать, если я его не поддержу? Если Этельстан осадит Беббанбург, Константин сможет и дальше бесчинствовать в Камбрии или даже двинуться дальше на юг, в Мерсию, где найдет союзников среди мелких валлийских королевств.
— Что бы я ни решил, — сказал я Эгилю, — ты можешь сделать собственный выбор.
Он улыбнулся в ответ.
— Я с тобой, господин.
— Освобождаю тебя от клятвы.
— Собаке нравится поводок, — снова улыбнулся он.
— Я не понимаю, —нахмурилась Бенедетта, — в чем разница между Линдкольном или Меймкестером?
— Во всем, — мягко ответил Эгиль.
— В Шотландию ведут две дороги, — объяснил я. — На западном побережье дорога идёт через Меймкестер, затем через Камбрию. На этом побережье движешься от Линдкольна в Эофервик через крепость Меймкестер, а затем на север — в земли Константина.
— Если Этельстана волнуют беспорядки в Камбрии, — подхватил Эгиль, — он выберет западную дорогу. У него есть права на Камбрию. Он может легко вытеснить Эохайда обратно в Шотландию. Но если он выбирает другую дорогу? Ту, что ведет мимо Беббанбурга? С кем тогда он собирается сражаться? Не с Эохайдом.
— Он же твой друг! — возмутилась Бенедетта.
— Был когда-то, — ответил я.
Повисло молчание. Я вспоминал тот вечер, когда Этельфлед, милая Этельфлед попросила меня поклясться защищать ее племянника. И я защищал его, а он нарушил клятву, заявив, что я не убил его врага. И это правда, за исключением того, что я все-таки стал причиной смерти этого врага и потерял хороших воинов.
— Я не нарушу клятву, — сказал я.
— Пес любит свой поводок, — пробормотал Эгиль.
— Так северного союза не будет? — спросил сын, и я понял, что он считал этот союз самым разумным вариантом.
— Я не верю, что Этельстан желает мне зла, — твердо сказал я. — Он слишком многим мне обязан. Если шпионы Константина говорят, что оружие собирают на восточной дороге, значит, Этельстан вводит его в заблуждение. Этельстан умен! Он внушает Константину, что нападет с той стороны, но не станет этого делать! Он ударит по Камбрии подобно молнии на его щите. — Я посмотрел на Эгиля. — Скажи Троэлсу, что я отказался.
