— Но почему? — с негодованием спросил Этельстан, будто его оскорбляло то, что Константин согласился на второстепенную роль.
За меня снова ответил Финан:
— У Анлафа есть определенная репутация, мой король. Он не проиграл ни одной битвы, а сражался он много. Константин, хоть и мудрый король, такой славы не имеет.
— Не проиграл ни одной битвы! — повторил Этельстан. — И ты думаешь, мы сможем разбить его на месте, которое он выбрал?
Финан улыбнулся.
— Мы можем разбить его, потому что знаем его план. Мы будем к этому готовы.
— Ты говоришь так, будто это легко, — сердито вклинился Коэнвульф, — но Анлаф превосходит нас числом, и он выбрал поле битвы. Принимать его вызов — безумие!
— Нам все равно придется где-нибудь с ним сражаться, — терпеливо сказал Финан, — а в Виреалуме мы хотя бы знаем, что он задумал.
— Ты только думаешь, что знаешь!
— Меня волнуют эти ульфхеднары, — впервые заговорил Этельвин, второй олдермен.
Остальные согласно закивали.
— Ты не сражался с ними, — сказал я. — А я — да. Их легко убить.
— Легко! — возмутился Коэнвульф.
— Они верят в свою неуязвимость, — пояснил я, — и потому атакуют как безумцы. Они устрашают, но если принять их первый неистовый удар на щит, а затем воткнуть им в живот сакс, они валятся замертво, как обычные люди. Я немало их поубивал.
Этельстан поморщился от этого хвастовства.
— В Виреалуме или в другом месте нам все равно придется встретиться с ульфхеднарами Анлафа, — сказал он, отметая возражения Этельвина, и посмотрел мне в глаза. — Почему ты так уверен, что мы сможем победить в Виреалуме?
Я помедлил, размышляя, не рассказать ли сказочку, которая его убедит. Сказочку о втором короле по имени Анлаф, правителе Хлимрекра, которого Анлаф насмешливо называл Шелудивым и которого вынудил привести людей сражаться за своего победителя. Я хотел намекнуть, что его люди будут биться не так яростно, и если мы сломаем их, то прорвем ряды Анлафа, но сам в это не верил. Воины из Хлимрекра будут сражаться за свою жизнь так же отчаянно, как любые другие, и потому я посмотрел Этельстану в глаза.
— Потому что мы разобьем их стену щитов, мой король.
— Как? — возмущенно поинтересовался Коэнвульф.
— Так же, как я разбивал другие стены щитов, — усмехнулся я.
Наступила неловкая пауза. Мои слова прозвучали заносчиво, но моей заносчивости никто не смел бросить вызов. Им известно, что я проламывал стены щитов, как и то, что я сражался в большем количестве битв, чем любой из них. Все молча смотрели на Этельстана. Король хмурился, и думаю, подозревал, что я просто ушёл от ответа.
— Значит, если мы собираемся сразиться при Виреалуме, — медленно произнёс он, — я должен принять решение сегодня же вечером?
— Да, если хочешь вовремя добраться до Честера, — сказал я.
Этельстан всё смотрел мне в глаза, смотрел и молчал. И никто другой не осмеливался заговорить. Решение только за ним, и он знал — от этого зависит судьба его трона, знал и то, что чуть раньше Финан говорил от моего имени. Этельстана наша уверенность заинтересовала.
— Останься, лорд Утред, — наконец произнёс он. — Остальные могут пойти поспать.
— Но... — начал Этельвин.
— Идите, — рявкнул Этельстан. — Уходите все!
Он подождал, пока все выйдут, затем налил два бокала вина и один протянул мне.
— Ты встречался с Анлафом, — прямо сказал он.
— Встречался.
— Он просил тебя сражаться за него?
— Конечно.
— Откуда мне знать, что ты не согласился?
— Оттуда, что я поклялся защищать тебя. И никогда не нарушал своей клятвы.
Я сидел, потягивая вино, казавшееся мне кислым, а Этельстан мерил шагами толстые ковры.
— Этельвин говорит, тебе нельзя доверять.
Этельвин был одним из новых олдерменов, я его не знал, он никогда не стоял рядом со мной в стене щитов.
— Элдред говорил то же самое, — грубо ответил я. — И Ингилмундр.
Он поморщился, продолжая шагать.
— Я хотел быть королем, — тихо сказал он.
— Я сделал тебя королем.
Он проигнорировал мои слова.
— Я хотел быть хорошим королем, как дед. Почему он стал хорошим королем?
— Он думал о других прежде, чем о себе. И он был умен. Как и ты.
Он остановился и повернулся ко мне.
— Ты убил Элдреда.
Это было утверждение, а не вопрос.
Мгновение я колебался, а затем решил, что пришло время для честности.
— Да.
Он поморщился.
— Зачем?
— Чтобы защитить тебя. — Я не стал добавлять, что защищал его от дурных советов. Он сам это знал.
Этельстан задумчиво нахмурился.
— Значит, эта война из-за тебя. Полагаю, Гутфрита тоже убил ты?
— Да. И война началась бы независимо от того, живы Элдред и Гутфрит или нет.
Он кивнул.
— Полагаю, что так, — тихо сказал он и с укором посмотрел на меня. — Иней теперь у тебя.
— Иней?
— Жеребец. Я подарил его Элдреду.
— Щедрый дар. Я назвал его Снаугебланд. Хочешь его вернуть?
Он покачал головой. Мое признание его не слишком тронуло, но, видимо, он и так подозревал, что это я убил Элдреда, и кроме того, ему предстояло разобраться с проблемами посерьезнее.
— Я всегда боялся, что, если Гутфрит умрет, ты заберешь трон Нортумбрии.
— Я! — расхохотался я. — Зачем мне такие сложности?
Этельстан шагал по коврам, время от времени поглядывая на кусок ткани с планом. Наконец, он остановился и внимательно посмотрел на него.
— Я боюсь, что Господь меня покарает.
— За что?
— За грехи, — тихо ответил он.
— Господь позволил тебе стать королем, — с нажимом сказал я, — позволил заключить мир с Хивелом, вторгнуться в Шотландию и закончить то, что начал твой дед.
— Почти закончить. И я могу потерять все это в один миг. Может, это станет наказанием господним?
— С чего бы Господу предпочесть тебе Анлафа?
— Чтобы покарать меня за гордыню.
— Анлаф тоже горд.
— Он дьявольское отродье.
— Тогда твоему богу следует его уничтожить.
Он зашагал снова.
— Константин — добрый христианин.
— Тогда почему он вступил в союз с язычником?
