– Сердишься? – с улыбкой обратилась я к Вангьялу.
Он усмехнулся:
– Нет, задирай свой нос дальше.
Я засмеялась и перешла на русский:
– Я тебя люблю.
Он пришел в восторг, но быстро скрыл ликование, оно лишь на мгновение отразилось в глазах и на лице. А я, как глупая гимназистка, растаяла, глядя на его реакцию. Странный, но милый.
– Мне тоже сердиться, если мой костюм наденет кто-то другой?
Хотя нет. Скорее вредный. Я кивнула и перевела взгляд на панель, поскольку Мак возмущенно запищал.
– Что там? – Пуньцог склонился к моему плечу.
– Металлические осколки в бедре, – прокомментировала я и чуть громче позвала: – Вангьял!
Он произнес что-то вроде вопросительного «у».
– Говори честно. Тебя сколько раз убить делали?
Пуньцог за моей спиной расхохотался.
– Убить пытались, – поправил суровый воин. – Больше, чем тебя.
– Это не ответ. – Странный полушутливый диалог получился сам собой и мне очень понравился.
– Это ответ, женщина. – Кажется, Вангьяла тоже увлекала подобная форма беседы.
– А нанароботы твои его не вылечат? – вмешался Пуньцог. – Как мой нос.
Я отрицательно покачала головой. «Нана» такое не лечат, но вслух произносить не стала, иначе опять уличат в надменности и прочих суждениях свысока. Я поймала на себе насмешливый взгляд Вангьяла и поняла, что даже молчание не спасает от проницательности этого мужчины.
Система вновь недовольно запищала. Я вздрогнула и посмотрела на экран, затем склонилась чуть ниже и провернула трехмерное изображение инородного объекта, застрявшего в кости под правой лопаткой воина силы.
– Это кончик ножа? – Я удивилась не самому факту наличия обломка, а его форме, она была немного необычная, скругленная.
– Мальчик мой, – озадачился Пуньцог, – а когда это тебя цанпо убить пытался?
Вангьял едва заметно поморщился:
– Это не он. Это его жена.
Я подождала продолжения, но диалог на этом стих. Тогда я обернулась к Пуньцогу и вопросительно взглянула на него. Ястреб заметно замешкался, но быстро принял решение и заговорил:
– Он принял гнев царицы за отказ ложиться в ее постель.
Полагаю, та ярость, которую я испытала, и желание убить никчемную и совершенно незнакомую мне идиотку относились к не исследованной мной еще пока области подсознательного. Иного объяснения тем чудовищным и жестоким фантазиям, мгновенно возникшим перед внутренним взором, не было. Я постаралась взять себя в руки.
– Мак, – позвала я, – сколько займет извлечение инородных объектов и восстановление? Округляй в бо́льшую сторону.
– Около десяти минут все операции и сутки восстановление. Продолжаю сканирование.
Вангьял смотрел на меня выжидающе.
– Мы это из тебя вытащим, но после Кобольда, – улыбнулась я, стараясь контролировать лишь возрастающий гнев. Не давала покоя мысль, что кто-то позволил себе с такой силой ударить его, что лезвие ножа сломалось. Он ведь не сопротивлялся. Очевидно, что нет. Я беззвучно выдохнула, обожженная новой потребностью причинить несоизмеримую по силе боль той, кто причинила боль ему. Бить человека в спину? За отказ?! Презрение, которое я испытала когда-то к напавшему на меня владельцу собак, вернулось. Спасать их от Кобольда?
Зачем?
– Забава, – позвал Вангьял. В голосе его слышалась тревога.
Пуньцог обошел стойку панели и заглянул мне в лицо. Я подняла на него взгляд. Ястреб отшатнулся в наигранном испуге, но это не помогло ему до конца спрятать от меня реальную обеспокоенность.
– Сильно великую правящую жену покалечишь? – усмехнулся он.
– Не сильно, – огрызнулась я. Не нужно играть со мной во всю эту наставническую чушь. Я могу допускать ошибки, но себя и свои возможности знаю намного лучше, чем может показаться со стороны.
– Пуньцог, не веди ее, как ученика, – мгновенно сориентировался Вангьял.
Ястреб чуть нахмурился, изучая мою мимику.
– Она борется не с желанием мести, – продолжил мой воин силы. – Она решает нравственную дилемму.
– Что? – Пуньцог с искренним удивлением обернулся к Вангьялу.
– К чему ей убирать из этого мира Индру.
Мак закончил сканирование, о чем не преминул сообщить. Я просмотрела общие данные, выбрала параметры экипировки и молча повела мужчин в камеру хранения. На мое счастье, ястреб внял совету бывшего ученика и больше не делал попыток играть со мной в великого мудреца.
Камень брошен, круги идут – такое наблюдение я сделала, а значит, Кобольд вполне прижился в этом социуме, даже имя свое получил. Мне вспомнились заговорщики и их бесполезный, ограниченный интеллектуально и эмоционально лидер. Парадоксальная черта психопатической личности принимать глобальные решения с абсолютным отсутствием какого-либо чувства ответственности в этом социуме с поразительным постоянством считается лидерской. Человек несет ответственность за себя сам и только сам. Никто другой не может встать над головой и сюсюкать, будто с ребенком, потому как детско-родительские отношения заканчиваются в подростковом возрасте и иных форм не приобретают. Во всяком случае, так должно быть. Но здешний социум, словно единый незрелый организм, жаждет получить большого, сильного, властного родителя, способного «защитить» от ответственности, от самостоятельности и прочих вещей, свойственных зрелости. Так чем Кобольд им не родитель? Он хотя бы образован и несет в своем нездоровом разуме некое зерно идеализма. Конечно, он подстроит любую свою потребность под идеологию, даже если при этом начнет утверждать ровно противоположное тому, что говорил минуту назад, но и этим не слишком будет отличаться от местных божков.
Все это время я недальновидно считала, что Вангьял находится на вершине этой пирамиды рабства. С чего вдруг? Очевидно же, что вертикаль власти будет однородной в своих низменных проявлениях!
Час спустя мужчины стояли на берегу, под покровом леса, облаченные в тонкий панцирь экзоскелета, а я вручную доводила до ума автоматическую подстройку и продолжала размышлять над очередной своей глупостью. Пуньцог то и дело с тревогой поглядывал на мое лицо. Вангьял оставался невозмутим. Ждал, к каким выводам я приду.
И я пришла. Я сняла розовые очки и прекратила сокрушаться о тех необратимых последствиях, которые повлекло наше с Кобольдом вмешательство в жизнь населения Бо. Что случилось, то случилось. Я увлеклась распространением чрезмерной ответственности на все круги, но мое дело – это камень. А к чему стремятся эти неразвитые люди – не мое дело.
Я проверила распределение нагрузки жил в перчатках Вангьяла, сенсорный отклик и попала в плен внимательных желтых глаз.
– Забава, – беззвучно позвал он. Я на мгновение расслабилась, ощутив прилив нежности. Пуньцог тихо кашлянул и отошел в сторону, дабы не мешать нам общаться.
