Я чувствовала его в себе, и больше не было ничего, только его движения, его страсть, его сила. А когда я больше не могла контролировать ни себя, ни его, я выгнулась и застонала, пронзаемая сладким тяжелым наслаждением. Его пальцы сильнее сжали мои бедра, он хрипло выдохнул и открыл глаза. В их янтарном блеске я прочла потрясение, смешанное с тем же всепоглощающим удовольствием, что испытала сама.
– Забава, – повторил он и, кажется, смутился.
Смутился своего неприкрытого желания принадлежать женщине и желания эту потребность удовлетворять.
– Я люблю тебя, – мягко проговорила я, и потрясение бесследно исчезло из его взгляда.
Мои ладони лежали на его груди, я чувствовала биение его сердца, глубокое размеренное дыхание, видела блеск его глаз – никогда раньше не любовалась мужчиной. Даже в голову не приходило. Спокойный, величественный, сильный, завораживающий, словно рассвет в горах Латона на Гее. Такое обманчивое впечатление расслабленности. Я представила, как кисть ложится на полотно, как цвета плавно сменяют друг друга… Или лучше резко? Буря никогда не стихает, она лишь прячется на краткий миг за одной из вершин.
– О чем ты думаешь? – прервал Вангьял мои мысли.
Я улыбнулась:
– О том, какой ты красивый. И как мне нравится любоваться тобой…
Он усмехнулся и тихо выдохнул:
– Женщина, остановись. – И тут же смущенно рассмеялся в ответ на мой недоуменный взгляд. – Еще несколько дней назад я выпрашивал нежность и внимание, мирился с постоянным ощущением пустоты и твоей отстраненностью, жил со страхом скоротечности твоих объятий. И вдруг всего так много. Я в самом деле лишусь разума.
Кстати об этом.
– Я думала, могуэй уродливые и селятся внутри человека. Детей едят.
Вангьял снова засмеялся:
– Легенд очень много, они разные. Сити твою внешность посчитала верным признаком той, что соблазняет мужчин. Да и я не мог от тебя оторваться. Старая она и не слишком умная, учиться с остальными отказалась. С Булан проще.
– Они учатся? – услышала я неожиданную новость.
И снова воин силы стал похож на пойманного с поличным мальчишку.
– Где? – не стала дожидаться ответа. И без того понятно, что моя «отстраненность» лежала пропастью между мной и его истинной личностью. Гордый представитель правящего рода желал, чтобы инопланетянка увлеклась им сама.
– Девочки – в школе, – почти беззвучно проговорил Вангьял. – Булан будет мастером на автомобильном заводе.
Так же как когда-то я заинтересовалась его телефоном сильнее, чем его именем, я интересовалась бытом Лхасы сильнее, чем делами Вангьяла во благо этой страны. Спрашивать, только ли его слуги обучаются, не стала. Без того ответ был очевиден.
– Где Булан учится?
В желтых глазах светился восторг. Кажется, он отчаянно хотел рассказать все это мне.
– В училище.
– Твоих школ и училищ много, да? – Я уже не спрашивала, я почти утверждала.
Он улыбнулся.
– Вангьял, – проговорила я обреченно. И самой смешно стало от невообразимой глупости и гордыни.
Он протянул насмешливое «м».
– Я хуже Сити. Ты как, вообще, меня захотел?
Вангьял захохотал так искренне, что у меня от сердца отлегло. Взял меня за руки, потянул на себя и, когда я оказалась лежащей на его груди, сжал в объятиях.
– Я люблю тебя, – прошептал он на моем языке. – Что бы это ни значило.
– Но мог бы сразу сказать: «Забава, я не тот, кем ты меня считаешь», – глухо пробормотала я ему в грудь, вспоминая свои благородные рассуждения о том, сколько всего он мог бы сделать в этом мире со своим складом ума. И тут мне в голову пришла следующая догадка. Я приподнялась и взглянула в янтарные глаза хитреца.
– О чем еще ты заставил Булан молчать?
– Я не заставлял, – улыбнулся он. – Я просил точно отвечать на твои вопросы. Она умная девушка.
Так вот с чем связан ее энтузиазм сказителя легенд о воинах Запретного дзонга. Она искренне старалась заинтересовать меня личностью своего благодетеля. Напрасно. Эгоцентричная инопланетянка всех причислила к недоразвитым. Впрочем, мне нельзя снова из одной крайности убегать в другую. Это я могу – выяснила опытным путем. Слуги жалели меня, как рабыню, а значит, до конца не понимали мое мышление и не собирались понимать.
Что ж, Забава, пора исправлять ошибки. Лучше поздно, чем никогда.
– Что означает твое имя?
– Владеющий силой, – прошептал неуверенно Вангьял. Он не преувеличивал, описывая раздрай в своей душе, что я породила.
– А мое?
– Прекрасная, – еще тише пояснил он и после паузы продолжил: – Я снял ту гибкую одежду, старался быть осторожным, она так облегала тебя, и я боялся ранить. Лазурные волосы на бледной полупрозрачной коже, такие светлые большие глаза. Я спрашивал твое имя, а ты смотрела на мои губы и молчала. Я хотел показать жестом и коснулся твоего живота, а ты в ответ положила ладонь на мой. Безучастная, холодная и прекрасная, как первая луна. Прости меня.
Я растерялась:
– За что?
– За то, что нанес на твою шею герб. Это было сродни помутнению: понимал, что ты в беспамятстве, пока уходит твое ранение, и боялся узнать тебя в памяти. Хотел этого и боялся. Я видел, как ты сражалась. Уверенная, обученная и сильная. И постоянно ждал, что ко мне придет кто-то такой же белый и высокий забрать тебя туда, откуда ты пришла.
И об этом я не думала. Я готова была застонать от бессильной злости на собственную глупость. О скольких вещах я не говорила с ним, как много я не спрашивала!
– Думал, если у него прав будет больше, чем у меня, то пусть хотя бы часть меня останется. Пусть знает, что я тоже есть. Я не такой хороший, как ты собралась про меня думать, – совсем беззвучно закончил он.
Я нахмурилась, немного подумала и приняла решение. С этого момента я буду учиться быть отличным эмпатом, как он. И буду учиться постигать саму себя, как это делает он. Ну и еще пойти помыться тоже будет неплохо. С этой оптимистичной мыслью поцеловала «плохого» и отправилась к бочке с холодной водой в отдельной комнате, которую Пуньцог гордо величал омывальней, а когда вернулась, шепотом спросила то, что должна была спросить еще сутки назад, не будь я так увлечена Кобольдом и собой.
– Пуньцог возглавляет одну из ячеек оппозиционных сил в стране, да?
Вангьял едва заметно улыбнулся.
– И ты выбрал их в качестве преемников нынешнего режима.
Я получила новое подтверждение своих выводов и продолжила:
– А Лхаце тот, кто приведет твою семью к краху?
Я вспомнила выражение лица, с которым Вангьял говорил о своем предполагаемом сменщике на посту главы Секретного комитета цанпо. Я поняла тогда, что его усталость переливалась через край, но не увидела его очевидных замыслов. Зато порассуждала на тему своего влияния на его жесты. Великий аналитик я была. Не иначе.
