– Лхаце, должно быть, уже захватил права и теперь пытается заручиться поддержкой Ювоно и его Объединения Свободных Дельцов. Без их производства Лхаса не выживет, – спокойно проговорил Вангьял. – Ты спасла жизнь Ювоно вместе с моей. Он мыслит своими категориями, не верит в семьи или традиции, не приносит жертв и молитв. Его боги – прибыль, наука и разум. Я предложил ему Сунда Келапа, где не нужно каждый раз приходить ко мне, где его партнерами больше не будут многочисленные родственники царствующей семьи и стоящие рядом, где ОСД сможет реализовать свою программу развития производства. Он согласился подыграть и защищать эти дни от расправ Лхаце всех, кто работал на меня.
– А здесь, в Чамдо, ты был из-за ячейки Пуньцога?
Вангьял по-мальчишески задорно улыбнулся. Я вздохнула и легла с ним рядом.
– А Поучитель знает, что ты знаешь?
– Мы с ним не говорили, но да. Я не скрывал.
Конечно! О чем это я? Тут только землянка Забава ничего не понимает и в упор не видит.
– Ты так смешно расстраиваешься, – развеселился Вангьял, – что мне сложно удержаться и не дразнить тебя. Ты отличный воин силы, просто не такая опытная.
– Так сейчас отчасти нарочно меня провоцируешь? – Я взглянула на его лицо.
Он только брови приподнял забавно.
– А как Лхаце может занять твое место сейчас? Ты – двоюродный брат цанпо.
Вангьял поморщился, потом вздохнул:
– Лхаце тоже. А дальше не злись, но я тот, кого хотела в любовники правящая жена, а это оскорбление мужу. Не хмурься, я поясню. Дзонг закрывает глаза на действия женщины, если она дала наследника, поскольку она – часть семьи иного государства. Но для цанпо ее желания – сомнения в его правах и силах. Я стал врагом обоим. – Он засмеялся. – А сейчас ты думаешь о том, как полезно сменить правящий режим.
Именно.
– Недолго осталось, – тихо закончил Вангьял, закрыл глаза, уложил голову на подушку и мечтательно улыбнулся. – А потом меня заберет моя прекрасная Могуэй бродить в свете тысячи лун.
Я вздохнула и тоже заулыбалась. Романтичный чудак.
Глава 14
– То есть резню устраивать ты не намерен? – Я сидела на заднем сиденье крытого автомобиля рядом с Вангьялом и напрямую выясняла у ястреба детали государственного переворота. Водитель то и дело сворачивал голову, стараясь рассмотреть высокую светлоглазую незнакомку в мужской одежде и платке.
– Женщина, я же со всех сторон сказал, что нет. – Голос Пуньцога хоть и прозвучал раздраженно, но доброжелательности не утратил. – Тебе твой хозяин не пояснил суть дел?
– Да, не пояснил, – я отмахнулась. – Вангьял сказал спросить у тебя.
Ястреб развернулся и смерил недовольным взглядом бывшего ученика, но тот лишь плечами пожал и продолжил с безмятежным выражением лица созерцать окружающий мир.
– Она тебя совсем разума лишила? – усмехнулся Пуньцог.
Вангьял заулыбался:
– Да.
– И ты не возражал.
– Не возражал. – Улыбка у него становилась все шире.
– Не отвлекайся, – одернула я Пуньцога. – Во главе государства не должен стоять один бессменный человек. Много, регулярно выбираемых, желательно народом. И в целом размеры земли предполагают определенную территориальную и экономическую независимость областей…
– Это она за широкий лунный цикл так говорить по-нашему научилась? – проигнорировал меня Поучитель.
– Да, – ответила я за Вангьяла. – Ты же понимаешь, что в основе наиболее эффективной стратегии экономического и социального развития лежит разделение власти и ответственности? И образование…
– Ясно понимаю, женщина! – начал выходить из себя Пуньцог. – Я давно мужчина!
– Но, – не обратила я внимания на его настроение, – это то, что лежит на поверхности. А в центр этой основы нужно поместить общенациональный принцип эстетики пространства жизни.
– А? – Раздражение ястреба как рукой сняло. – Ты о чем?
Внимание Вангьяла я тоже почувствовала. Да и водитель уши навострил сильнее прежнего.
– Люди идут воевать, убивать и жечь тогда, когда им терять нечего, когда их жизнь окружена грязью во всех смыслах, – просто пояснила я. – А мирно решать вопросы они будут тогда, когда они и их дети имеют открытый доступ к образованию, когда честная физическая и интеллектуальная работа приводит к улучшению условий существования, но, главное, когда сами условия существования даже самой бедной прослойки населения выглядят чисто, аккуратно и эстетично. Чистые улицы, чистые кварталы, чистые дворы, парки, игровые. Человек интуитивно стремится не выделяться в худшую сторону, никто не любит быть осуждаемым. Вот ты, – обратилась я резко к водителю. – Как твое имя?
Несчастный аж подпрыгнул, но ответил с готовностью:
– Агван.
– Агван, чего больше всего ты хотел бы для своей мамы?
– Смерти, – словно само собой разумеющееся ответил он, спровоцировав взрыв смеха со стороны воинов силы. – Она меня в рабство продала.
– Ладно, неудачный пример, – согласилась я. – Агван, чего ты хочешь для себя?
– Драться хочу и чтоб вся знать подохла.
Развеселил он моих спутников еще сильнее, но сдаваться так просто я была не намерена.
– Хорошо, а для детей своих?
Вот тут мой новый знакомый призадумался, а потом пробормотал:
– Хочу то, что ты описала. Образование и красивое жилье, спокойно чтоб им жилось, в достатке.
Я посмотрела на Вангьяла, он в ответ смерил меня ласковым взглядом, и тогда я продолжила:
– Агван, а хотел бы ты, чтобы кто-то разрушал такую жизнь твоих детей?
– Не хочу! – Он обернулся к Пуньцогу. – Такой мир мы будем строить?
Ястреб усмехнулся:
– Именно такой, мальчик мой, иначе какой смысл во всем этом.
– Жена беременная, – пояснил Агван.
– Значит, твой ребенок узнает иную реальность, и мы постараемся устроить это с минимальными потерями.
Я со вздохом откинулась на спинку сиденья.
– Все сказала? – прошептал мне на ухо Вангьял.
Я сощурилась и взглянула на него.
– Не осуждай меня, – усмехнулся он. – Я тот потерянный, что наслаждается видом и умом своей прекрасной женщины.
– На моем языке это называется «влюбленный», – едва слышно прошептала я.
– Влюбленный, – повторил Вангьял. – Значит, я тот влюбленный.
Машину раскачивало из стороны в сторону и подбрасывало на ухабах. Тряска была крайне неприятная, и я с тоской вспомнила свой комфортабельный тесла, бесшумно скользящий по трассам Геи. Вангьял засмеялся:
