— Ты действительно моя дочь, — произносит он как приговор.
Стоп кадр! Затем мысли начинают быстро-быстро шевелиться, я прикидываю, чем мне всё это грозит, и понимаю, что пора включать обратный ход, и давить на педали, что есть силы.
— М-да, сочувствую. Но я ни на что не претендую мистер Ледмер. Я даже вряд ли смогу называть вас папой, — собравшись, вздыхаю, но с каким-то облегчением. — Ну что ж, теперь мы с этим разобрались, и думаю, разойдемся в разные стороны по обоюдному согласию.
— Нет! — то, как возмущенно он произнёс это слово, заставляет меня удивленно округлить глаза. — Я понимаю, что мы не близки от того, что не знаем друг друга. Я также понимаю твою дерзость, моя девочка. Но теперь, когда я узнал о твоём существовании, я хотел бы стать для тебя отцом, Валери. Я не могу вот так взять и отпустить своего ребёнка!
«Боже, какие мы настойчивые! Эта решительность в его взгляде меня немного подкупает, я даже растерялась. Вот те на, то чур меня чур, чуть в обморок не хлопнулся в больнице, а теперь отпускать не хочет! Что я с ним буду делать?»
— Пф, но, — мотаю головой, и уже через несколько секунд справляюсь со своими эмоциями. — Я уже большая девочка, мне не нужен присмотр. Я умею жить без отца, и не уверенна, что теперь нужно что-то менять. Ушедшее время и его возможности нельзя вернуть. Что, будете водить меня в зоопарк и покупать мороженое на палочке в мои-то двадцать три?
— Но у меня ведь есть запас, чтобы наверстать упущенное. Впереди ещё целая жизнь, не нужно ставить на мне крест, — в его карих глазах засветилось упорство, и я прям-таки почувствовала, что его желание узнать меня поближе действительно искреннее.
— Валери, у меня больше нет родных детей. Правда есть приёмная дочь, Анна. Вот уже пятнадцать лет я женат на её матери, но мы так и не смогли зачать своего ребёнка. То, что ты моя, очень большая неожиданность для меня. Для моей семьи это так же будет … сюрпризом.
— Сто процентов неприятным, — выдыхаю я, смерив его придирчивым взглядом.
— Ты очень похожа на свою мать, Валери, — в его глазах появляется грусть, и это ещё сильнее рушит опору моего сопротивления.
— Не знаю, что вы во мне увидели от мамы, разве что маленький рост и один зелёный глаз. Я вообще ни на кого не похожа.
— В каком-то смысле да, ты уникальна, … для меня. — «Ох, мой папочка непрост, берёт меня голыми руками! Но вы мистер, не знаете на какое «чудо» нарываетесь!» — Хочу сказать, что теперь у тебя есть не только отец, но и кузены, кузины, дядюшки, тетушки и даже племянники. Здесь, в этом городе, живет целый клан Ледмеров. Они будут рады принять нового члена семьи. Но мне нужно какое-то время, чтобы подготовить их всех.
— Странно, звучит так, словно вы решили представить перед своим кланом дитя своего страшного греха или урода, которого очень стыдятся. Мы не …
— Ты не понимаешь, о чём говоришь, Валери! — резко перебивает он меня, не дав договорить, и берет за руку. Какое … непонятное ощущение. — Я очень хочу, чтобы ты осталась. Отойдя от шока, я хочу принять свою радость. Вероятно, твоя мама хотела бы, чтобы мы, ты и я, были вместе. И мне жаль, что тебе пришлось пережить её поступок и её кончину. Прошу тебя, Валери, дай мне шанс! — он смотрит на меня настойчиво и пристально, а я начинаю представлять, как много лет назад, моя мама влюблено смотрела вот в эти бархатно-карие глаза.
И снова из-за той же природной пытливости, немного подумав, я согласно киваю. Мол, посмотрим, что ты за фрукт.
Мы всегда жили лишь вдвоём с мамой и иногда, я даже завидовала тем, у кого были большие семьи. Тем, кто мог на Рождество собираться за огромным столом, шутить, смеяться над старыми семейными фото, ездить друг к другу в гости, на пикники и всё прочее. Мне вдруг стало невероятно интересно взглянуть, что же это за семья появилась теперь и у меня, и что за человек мой отец, почему они с мамой в своё время расстались? Можно немного и задержаться, время у меня есть.
Но Дарен, как отец, собрался поражать меня дальше, добавляя ко всему то, что он поселил меня …в мотеле. Да-да, в обычном, неприглядном придорожном мотеле, в номере с одной кроватью, выцветшими обоями и линялыми занавесками! Полный отстой! Наверное, это и было написано у меня на физиономии.
— Так будет удобнее, — говорит он, словно оправдываясь, при этом пятясь к двери. — Завтра, в первую очередь, я познакомлю тебя с женой и её дочерью, а позже уже и с остальными. Располагайся. Заказывай всё, что тебе необходимо, я всё оплачу. Отдыхай. … До завтра! — скомкано попрощавшись, Дарен поспешил уйти.
— Может, тут все маньяки? — произношу я вслух, спрашивая у самой себя, когда мой папочка смылся переваривать информацию. — Странный метод сблизиться с дочерью.
Но сидеть в номере просто так для моей непоседливой и деятельной натуры? По меньшей мере — это же дико и неприлично по отношению к себе драгоценной. Поэтому переодевшись, я сначала решаю немного пробежаться, пару кругов, растрястись и проветриться.
Какой-то стремный городок, некоторые люди смотрят на меня так, будто бегать здесь — дурной тон. Таращатся и опасливо отступают подальше, как вот этот парень с газетой под мышкой — чуть в кусты не забился, или дамочка, которая чуть не вывалилась из окна машины. Может я и рыжая с разными глазами, но не до такой же степени я невидаль, чтобы так пялиться! Я возвращаюсь в номер, и даже осматриваю свой спортивный костюм на предмет дырки, но нет.
Тогда что для них со мной не так?
После душа, я решаю отправиться в центр, на взятой напрокат машине, чтобы заглянуть в пару магазинчиков, в том числе и цветочный. Только теперь вот, после странностей во время моей пробежки, я начинаю более внимательней присматриваться ко всему, что меня окружает, замечая, сколько пар глаз, пристально наблюдает за мной. По-моему, их напрягает не то, что я такая вся из себя яркая и неординарная, нет, что-то их во мне настораживает. Неужели местные так реагируют на появление в городе нового человека? Как будто я претендую на всех отцов в Сентхолле сразу! Парковщик и газетчик в киоске подозрительно сощурились, булочница в кондитерской лавке вся съёжилась при моём появлении, пара прохожих, чьи взгляды пытались выявить причину моего несоответствия с ними.
Я поняла — это город параноиков, не зря же мой отец тут окопался!
Так как мне предстоял поход в гости, я захотела приготовить подарок своими руками, и мой выбор остановился на икебане. Но по мере того, как я творю свой шедевр, композиция почему-то получается мрачноватой, хотя в итоге решаю ничего не переделывать. Сухие ветви и черные орхидеи, увитые серебряными нитями, смотрятся очень даже стильно. Наверное, город навеял. Какие-то тут всё слишком загадочные, начиная с моего папочки, но ему-то простительно, такой шок у человека.
А время как нарочно продолжает ползти очень медленно, до полуночи ещё далеко, и мне снова необходимо себя чем-нибудь занять, потому что одиночество нагоняет на меня смертную тоску, а в этом городе я пока чужая даже для своего родного отца, которого сейчас наверняка отпаивают травяным успокоительным чайком. Одиночества не люблю, даже боюсь его отчасти.
