Глава 25
Наши проблемы и знакомство с миром без ожидания смерти начинаются в этот же день, и продолжаются ещё несколько недель после. И это при том, что я пока не вывозила Дани в город, где шумиха, запахи китайской пищи и снующая толпа людей.
Мы привыкаем спать в кровати, а не под ней. Есть пищу столовыми приборами, а не руками. Дани хоть и маленький, но он постоянно прячет еду на чёрный день, я нахожу её в самых невообразимых местах. Голод настолько засел в его подсознании, что он не верит, что еда в холодильнике никуда не денется, а если и закончится, то её можно будет купить ещё. Учимся пользоваться унитазом и зубной щёткой. Дани боится телевизора. Вместо телевизора у него стиральная машинка с вращающимся барабаном, этот процесс его завораживает, а бегающие человечки по экрану пока только пугают. Он с таким пораженным видом изучает каждый предмет, что я волей-неволей набираюсь терпения, хотя иногда мне начинает казаться, что я не справляюсь с ролью матери. Привязанность ко мне, смешана с его острым страхом меня потерять, поэтому без Дани, ухватившего меня за край одежды, я даже не могу выйти поднять газету или встретить отца с покупками. Папа приезжает каждый день, помогая мне чем может. Чаще всех бывают Лесли и Ванда, которые ругают меня, что я стала затворницей, и что мой гиперответственный материнский инстинкт больше похож на паранойю. Но мне нравится мой новый образ жизни, у него другой ритм и иные страсти-мордасти. Я начала засматриваться мультиками, как в детстве, знаю по именам всех героев, читаю Дани сказки, и когда он засыпает, продолжаю их читать самой себе вслух. А ещё у меня прорезывается волчий аппетит, мне постоянно хочется есть, да к тому же чего-нибудь эдакого. Мой второй ребёнок начинает давать о себе знать.
— Так, Дани, продукты у нас на исходе. А вдруг мне ночью захочется слопать огромный тройной сэндвич с сыром или ведерко мороженого? Не говоря уже о вишнях! Боже, как же мне хочется вишен! Всё, едем в супермаркет! Будем сходить с ума, нагребая всяких неполезных вкусностей!
Мой малыш только снисходительно улыбается, он уже привык, и ему нравится его ненормальная мамочка.
«Ты будешь самой чокнутой и нежной мамашей Вэл» вспоминаю слова Гранта. Пока он держит своё слово, даже на горизонте не появляется. Но у меня нет времени о нём думать, хватаю Дани, и мы весело вприпрыжку бежим к выходу. И прежде, чем мы подбегаем к двери — в неё стучат.
— Привет, помощь нужна? — на пороге стоит улыбающийся Тревор, сама отзывчивость. И это его уже десятое предложение помощи. Пора бы согласится хоть разок для приличия.
— Конечно. Поедешь с нами за покупками?
Оказывается, даже в супермаркете бывает … мало места. Особенно когда двое детей, один большой и чуть поменьше начинают носиться наперегонки с тележками, врезаясь в полки с товаром. Такое впечатление, что Тревора как и Дани первый раз привезли в магазин, и они его чуть не разгромили.
— Тревор, вот скажи, зачем ты взял три одинаковых плюшевых медвежонка?
— Сделал запас! На меня действует твой психоз Вэл. Ты же набрала столько йогурта, будто собралась два года вращаться на орбитальной станции! Я ещё взял упаковку воздушных шариков на двести штук, причём все синие, — непосредственно пожимает он плечами, с самым невинным выражением лица. Я хохочу до боли в животе, сгибаясь пополам. Никогда бы не подумала, что этот великовозрастный детина такой потешный. И он веселит Дани, которому явно не хватает мужского общества, мой отец для ребёнка слишком сдержанный, он не умеет так дурачиться, как Тревор.
Пока они гарцуют в гостиной, решаюсь испечь пироги с вишней.
— Тревор! Я забыла разрыхлитель! — кричу в пятый раз. Перед этим я посылала его обратно в супермаркет за яйцами, за пергаментом для выпечки, за ромом, и за ванилью. Думала, будет злиться, у другого бы уже на его месте дым из ушей валил, а этот ничего, улыбаясь, заглядывает на кухню. И спокойно едет за этим чёртовым разрыхлителем. Хм, а это удобно.
— А если я пошлю тебя в два часа ночи за персиками, потому что мне вдруг захочется? — спрашиваю его в лоб, когда он возвращается с десятью пакетиками разрыхлителя. «Всё-таки я его достала»
— В два часа ночи? Это значит, что мы будем в одной постели? — хитро усмехаясь, уточняет Тревор, не сводя с меня глаз, словно подловил меня на горячем. — Значит, будут тебе твои персики.
Ого, а сосед всё же себе на уме! Мысленно представляю его рядом с собой как своего мужчину, просто от нечего делать, ради хохмы. Нет, в моём представлении никак не выходит из нас пара. Ещё одного большого ребёнка я не выдержу — я не мать героиня, тем более что никаких нежных чувств к Тревору я не питаю, и даже ради персиков грудь бы ему свою не предложила. Он забавный, но я могу рассматривать его только как друга, как члена семьи, потому что каждый член клана и так уже моя семья.
Хотя эта моя семья добивает меня морально, они стали хитрее, они не произносят этого вслух, но, когда спрашивают меня о Дани или о моей беременности, смотрят на меня так, что без слов становится понятно — «Детям нужен отец».
Мой папочка, вот в кого я пошла, тот вообще шагнул в своей изворотливости дальше всех — он теперь прорабатывает самого Дани. У Дани, как у всех шудр, развит инстинкт — стремиться к коллективному сознанию и идти за лидером, принимая мужское доминирование. И я поймала отца, когда он настойчиво расписывал моему ребёнку прелести нашей жизни, когда в нашем доме появиться достойный мужчина, способный исполнять роль папы, предлагая ему самому выбрать такового!
— Господи, папа ему ведь только четыре года! Он чистый невинный ребёнок, зачем ему знать о ваших интригах?! Это что ещё за козни за моей спиной?! Ты ещё объявление дай и устрой кастинг! Нам и так хорошо, правда, Дани?
— Валери, ты сведешь меня с ума, — стонет отец, с мученически видом. — Как мне донести до тебя, что я желаю тебе счастья, но ты не можешь игнорировать наши законы. В этом вопросе никто тебе на уступки не пойдёт, мы и так делаем для тебя огромную скидку, учитывая то, что ты выросла не в нашей среде. Я пытаюсь сделать для тебя этот процесс мягче. Ведь среди свободных парней, согласных составить с тобой пару есть достойные.
— Ага, значит, у тебя уже и списочек имеется! Папочка, — обвиваю его шею, ласково, как только могу, — Как же ты не можешь понять, пришелец ты мой родной, что у детей должны быть любящие друг друга родители. У меня не развито такое фанатичное чувство долга, как у вас, я не смогу жить с мужчиной, которого не люблю, даже если он будет трижды достойным. Мои дети будут видеть, что я несчастна и это не принесёт никакой воспитательной пользы. Понимаешь?
— Снова пытаешься заговорить мне зубы? — вздыхает Дарен, временно сдаваясь. — У нас ещё есть время. Оракулы говорят, что муж у тебя всё-таки будет.
***
— Привет пап! — заглядываю в его кабинет и испытываю неприятный конфуз. Я ожидала, что отец будет там один. Мало того, что в кабинете сидят Эммин с Анной, так тут ещё и Грант, которого я не видела месяца полтора или два. — Прости, не думала, что помешаю!
